Лестрейндж задумался. Определенно, Грегорович рассказала ему не все - хотя бы по той причине, что эти амулеты, о которых она упомянула, явно имели крайне мало общего с тем, что себе представлял сам Рабастан.
Он автоматически потер нагрудный карман и левее - маггловская куртка была оснащена ими в количестве, превышающем требования чиистокровного мага - проверяя, на месте ли уплотнение: амулет, сделанный Нарциссой, он предпочитал носить с собой на постоянной основе на шее, и сейчас несколько успокоился, почувствовав мешочек под рукой. Будь у Грегорович нечто такое, она бы сняла амулет и бросила его в парке, чтобы иметь возможность аппарировать, или рискнула бы ради него недовольством Рудольфуса?
Пожалуй, он хотел бы знать ответ на этот вопрос - это помогло бы ему просчитывать стратегию взаимодействия.
Впрочем, помимо естественных вопросов о природе амулета - и его важности для Грегорович, - было и то, что привлекло внимание Лестрейнджа, стоило ему вновь прокрутить мысленно ответ целительницы. Аппарацию блокирует сломанный амулет, так она сказала - но кто будет носить с собой сломанный амулет такой ценой, не говоря уж о том, что сломанный точно можно было выкинуть, чтобы аппарировать свободно.
- Некоторые заклятья? - уточнил он, нахмурившись и разглядывая Грегорович еще внимательнее - как будто под этим взглядом ее амулеты, упомянутые и нет, должны были сами собой показаться и отрапортовать о своих свойствах лично ему. - Какого определенного типа? Боевые? Ментальные? Темную магию? И почему вы не выкинули сломанный, раз уж он мешает вам аппарировать?
Аппарация намного комфортнее и быстрее, чем метла, не говоря уж о маггловском такси - как какого драккла она таскает с собой сломанный амулет? Вопрос, определенно, тянул на десяток галеонов, и раз уж пока ничего дельного насчет того, как они будут добираться в коттедж из Хаммерсмита, Лестрейнджу в голову не приходило, он решил заняться тем, что было под рукой - буквально, убивая время в поездке.
- Сколько их у вас всего? Покажите мне.

Ритуал - и амулет, который невозможно выкинуть, но который так или иначе влияет на волшебника, с которым связан.
Не то у Лестрейнджа разыгралось воображение - если допустить вообще, что он мог быть подвержен таким экзерсисам,  - не то во всем этом звучало что-то слишком знакомое.
Перехватив ее руку и снова задирая рукав, он наклонился ближе, разглядывая шрамы, вдавил пальцы сильнее, чтобы кожа натянулась.
Определенно, шрамы располагались в определенном порядке - уж чего-чего, а шрамов он повидал предостаточно, чтобы заметить: эти не были оставлены случайно или хаотично.
- Как интересно, - произнес отстраненно, задирая ее рукав еще выше, пока собравшаяся у локтя плотными складками ткань не помешала визуальному осмотру. - Вы сами сделали это с собой?
То, как она говорила об этом - и особенно признание в том, что не знает сломанную руну - свидетельствовало, что был этот кто-то. Кто-то, кто знал толк в рунах, в ритуалах и в том, как сделать из мага живой артефакт. Может быть, Грегорович экспериментировал в создании волшебных палочек - или с беспалочковой магией?
Лестрейндж снова задумался, отпуская руку Марии и не обращая внимания на водителя-маггла, вновь принявшегося с опаской поглядывать в зеркало на своих беспокойных пассажиров.
Если на костях и были руны, разгадать тип письменности по шрамам Лестрейндж не смог бы и за деньги. Подавив смутное желание прямо в такси предложить Грегорович экспресс-освежевание - хотя бы до локтя,просто чтобы он понял, с какой рунической системой имеет дело - он откинулся на спинку и потер переносицу.
- Заклинания, которые блокирует ваш... ваши руны - только те, что вы перечислили? Или это зависит от количества и вида рунических цепей? Можно ли заблокировать действие артефактов или ритуала?
В конце концов, у него тоже был крайний выход - попробовать отрубить руку и посмотреть, что будет с Меткой. И этот выход был слишком крайним, чтобы проигнорировать возможность решения проблемы любым другим путем, не считая того, что Лестрейнджа с души воротило, стоило лишь представить себе, насколько он будет успешен - одноруким против явившегося за ним Рудольфуса или Долохова. Он на себя и на двурукого бы много не поставил, и эта мысль была лишена даже намека на сожаление: просто констатация факта.
- Я хочу, - он помедлил, подбирая слова,  - узнать об этом больше. Узнать об этом все.

Он медленно кивнул в ответ на ее прямой взгляд. Она уже знала немало - о количестве цепей, о взаимодействии с направленными на нее чарами, но всего этого явно было недостаточно: кто бы не вырезал на ее костях рунические вязи, она была всего лишь материалом, но не полноправным участником эксперимента. Она не знала в точности, ни как работают ее амулеты, ни как починить сломанный - хотя последствия его поломки наверняка время от времени доставляли пусть и незначительные, но неудобства.
Все еще продолжая разглядывать Грегорович, как будто это могло помочь ему каким-то магическим образом увидеть ее кости, миновав покровы плоти, Лестрейндж не заметил, как такси замедлило ход, а затем и вовсе остановилось.
- Хаммерсмит, - водитель оглядывался на них со своего места, всем своим видом выражая желание как можно скорее расстаться с пассажирами.  - Дальше там пробка, вам быстрее пешком будет...
Рабастан пригнулся, вглядываясь вперед через два стекла - лобовое и отделяющее их от водителя - впереди и впрямь плотной металлической змеей уходила вдаль вереница маггловского транспорта.
Перегнулся через Грегорович, открывая дверь с ее стороны.
- Выходите. Нам нужно поменять транспорт.
Несмотря на воскресный день - а может, благодаря этому факту - в маггловском Лондоне было многолюдно: Лестрейндж скользнул взглядом по огибающим их магглам, целеустремленно направляющемся по ходу затрудненного автомобильного движения. Некоторые из них несли в руках свернутые плакаты, другие взволнованно переговаривались между собой. До него донеслось несколько раз произнесенное имя Розмари Уэст, ни о чем ему не сказавшее, и упоминание смертной казни. Впрочем, проблемы магглов Лестрейнджа не волновали. Маггл визгливо требовал платы, тыкая коротким пальцем в то, что называл счетчиком, привлекая внимание тех, кто шел мимо, и Лестрейндж, натянув шапку поглубже, наклонился к опущенному окну к переднего пассажирского, запуская руку в раскрытую молнию куртки. Водитель, явно отчасти успокоенный этим жестом, замолчал - и только непонимающе уставился на деревяшку, устремленную на него.
Невербальный Обливиэйт - может быть, даже чуть мощнее, чем нужно было бы для отсутствия неприятных последствий - и такой же невербальный Конфундо рассеяли внимание маггла: он озадаченно уставился на собственные руки, лежащие на оплетке руля, и замер.
Лестрейндж выпрямился, цепко ухватил Грегорович за локоть и повел в противоположном движению людской массы направлении, ища уголок потише.
Телефонная будка, наполовину скрытая грузовиком дорожной службы, казалась наилучшим вариантом - втолкнув Грегорович внутрь, Рабастан накинул на будку чары рассеивания внимания и требовательно выставил вперед раскрытую ладонь.
- Вашу палочку. Я аппарирую к... туда, куда нам нужно, выясню маггловский адрес, а затем вернусь за вами.
Она сказала ему, что не может аппарировать - и он не смог аппарировать вместе с ней, но она могла и соврать - и кто знает, не врала ли она всю дорогу. Оставлять ей палочку было верхом безрассудства, а у него сегодня и так лимит опасно приближался к верхней границе.
- Империо, - он даже не стал прибегать к невербалке - меньше всему ему нужно было вернуться и обнаружить, что ее и след простыл.
И - но этот мотив он не стал бы афишировать - было интересно, как поведет себя ее руническая защита.

Он поплатился за свою поспешность, и теперь, сквозь накатывающую тошноту, выплывал из душного марева беспамятства.
Дежа вю нахлынуло неотвратимо, как раскаяние - в том, разумеется, что не отнял у нее палочки сразу же, еще в парке. Что не прибег к какому-нибудь другому способу заставить ее стоять на одном месте. Что не успел остановить Рудольфуса и его самоубийственные игры.
Язык казался распухшим и неповоротливым, но Лестрейдж все же облизал пересохшие губы, все еще не открывая глаз и проводя мысленную диагностику - судя по ощущениям, ему было худо. И дракклово холодно.
Голос Марии доносился будто издалека, но он упрямо пытался сообразить, что все-таки произошло. что произошло с ним  - и что произошло с ней.
Судя по всему, Империо не принесло должного результата - наверное, Непростительная магия тоже входила в тот круг заклинаний, с которыми взаимодействовали ее руны.
И, видимо, расставаться с палочкой она передумала - и теперь он пожинал плоды своего легкомыслия.
- Непреложный... обет, - пробормотал он, зацепившись за прозвучавший вопрос. Это усилие мозга подействовало наилучшим образом: слабость и тошнота вернулись в норму, перестав сводить его с ума, и он открыл глаза, дергаясь в сторону Грегорович.
Чтобы тут же рухнуть обратно, не сумев подавить стон - тяжесть в груди оказалась последствиями анестезирующих чар, но резкое движение отдалось глубоко.
Грегорович выглядела достаточно спокойной - он купился на это спокойствие, почти безразличие, в такси, и не собирался допускать той же ошибки снова, но, впрочем, мысли о Марии вылетели у него из головы, когда он нашел взглядом зеркало.
И себя.
Подавшись вперед, цепляясь за подлокотники - палочка оказалась под ладонью, но облегчения это не принесло - он разглядывал отражение, пока осознавал сказанное ею.
Она прибегла к тому, что сделали с ей самой - и на этот раз добралась до него.
Дракклов Думстранг, меланхолично подумал Лестрейндж, снова откидываясь на спинку кресла и непослушными пальцами касаясь правого разреза, оканчивающегося к районе ключицы.
- Вы рехнулись? - спросил он, все не отводя взгляда от того, что показывало ему зеркало - и желая, чтобы это оказалось очередным кошмаром. - Почему я вообще должен вам верить? Мать вашу, вы вообще думаете, что делаете?
Почувствовав, что теряет самоконтроль, Лестрейндж резко заткнулся, выдохнул сквозь зубы затейливое ругательство, прикоснулся к собственной кости, непристойно бросающейся в глаза, чувствуя пальцами сечение, явно нанесенное рукой Грегорович.
Она не сдала его аврорам, она притащила его куда-то, в какой-то дом - он готов был поставить пару галеонов, что в свой собственный дом - и принялась за свои драккловы эксперименты.
Против воли, его это развеселило - не иначе, сказывалось последствие шока и обезболивающих.
- Надеюсь, вы вызвали Аврорат, - хмыкнул он, снова пытаясь вернуть ткань и кожу на свои места, чтобы избавиться от беспокоящего зрелища. - Надеюсь, вы уже купили билет подальше - потому что Рудольфус вас будет искать. А если я снова окажусь на свободе, я тоже буду вас искать - и обойдусь без палочки, когда найду.

Он все ковырял руну, чувствуя себя нелепо - и параллельно впечатляясь тонкостями целительских практик. Ни лишней крови, вообще ничего лишнего. Наверное, если пошарить как следует, можно будет изучать на себе анатомию - найти ребра, посмотреть, остались ли на них следы когтей оборотня...
Он так и продолжал ковыряться, запоминая руны, и на слова Грегорович отреагировал пожатием плеч - в зеркале это выглядело просто убийственно.
- Я не вскрывал вас, - резонно заметил Лестрейндж. - Даже не пытался. Ничего такого, что причинило бы вам вред - а вы... Да я даже не знаю, как это обозвать.
Впрочем, договориться они в самом деле могли - он все еще был жив и умирать явно не собирался. Бывали дни, стоило признать, когда ему казалось, что он куда ближе к концу тропы - сегодня, несмотря на общую отвратительность, был не такой день. Помимо его жизнеспособности, разумеется, для договора должны были еще выполняться некоторые условия - например, отсутствие авроров. Чашка чая. Волшебная палочка под рукой.
Все, кроме чашки чая, пока выполнялось.
Грегорович, между тем, как-то странно охнула, дернувшись к тумбочке, и Лестрейндж неодобрительно покосился на нее, продолжая ковырять в ране.
- Я, знаете, люблю сначала разобраться в теории, - и все же он послушно убрал руки, следя за тем, как приближается целительница - положа руку на сердце, стоило заметить, что Вэнс не вызывала у него таких опасений, даже когда с маниакальным блеском в глазах колола - в том числе и ему - свои маггловские атибиотики. Возможно, конечно, дело было в том, что Вэнс он знал четверть века - и более-менее разбирался в том, что та делает. Грегорович же творила нечто, с чем он столкнулся впервые, и столкнулся, стоило это признать, крайне неудачно.
- Но я согласен. Валяйте, зашивайте. И давайте договоримся - в следующий раз вы доберетесь до моих костей только с моиего согласия.
Волшебная палочка в руках не то чтоб сильно успокаивала - особенно на фоне того, о чем предупредила его Грегорович - но со всем этим он совершенно точно не собирался разбираться, пока видит собственные ребра.
- Вы уже делали такое? - между делом спросил Лестрейндж, подбираясь в кресле и переводя взгляд с иглы на флакон. - И зачем игла - неужели нет каких-нибудь чар?
С некоторых пор он завел небольшую и постоянно пополняемую коллекцию шрамов - и не мог припомнить, чтобы его в самом деле хоть раз зашивали, как старый носок.
- Может быть, как-то подтвердим действительность нашей сделки? - Что-то доверять Грегорович, особенно пока у нее в руках была игла, не выходило никак - и даже Рудольфус вспоминался с некоторой ностальгией. Он бы не допустил, чтобы тощая хромая ведьма потрошила его брата в собственном доме - хотя бы из соображения сохранения репутации семьи.

- Вэнс рекомендовала вас Беллатрисе - со всеми вашими нетрадиционными подходами, я как-то не рассчитывал оказаться первым пострадавшим, - от Грегорович пахло чем-то - может быть, колдомедицинским, и Лестрейндж следил за иглой, снующей взад-вперед над его ребрами, чтобы не тыкаться носом ей в щеку или куда там. - В смысле, первым пациентом.
В сарказм он, бывало, тоже умел - может, еще не забыл, как это делается.
Осторожно потерев новенький блестящий шрам - и как, Мерлин, он будет объяснять эту обновку Яэль? - Лестрейндж поднялся на ноги из кресла, которое уже успело ему надоесть и стать зримым символом нелепой ситуации, в которой он оказался.
Ноги предательски ныли - после того, как он так неуклюже попытался наложить на Грегорович Империо в телефонной будке, прошло явно больше двадцати минут.
Ну да, она же успела меня вскрыть, уныло подумал он, запахивая рубашку.
Под кожей что-то противно ныло, а голос Марии звучал будто издалека.
Не поднимая головы, Лестрейндж выждал, пока головокружение пройдет, и развернулся спиной к зеркалу - последние минут пять мечтал об этом всем сердцем.
Как-то не задалось у него с зеркалами.
- Конечно, недостаточно - допустим, вы поможете нам, а я решу не выполнять свою часть сделки - или вовсе обойдусь без вас. В конце концов, Рудольфус может причинить вам вред - как и любой, до чьих костей вы не добрались. - Застегивая рубашку, он не смотрел на ведьму, но в конце фразы все-таки поднял голову, демонстративно взвешивая на ладони волшебную палочку.  - Я хочу убедиться, что вы мне не солгали насчет этой связи.
Когда не надо, он умел быть удивительно зануден - и бесил этим Рудольфуса до безумия.
- И если вы намекаете, то я бы выпил чаю. Кажется, вы хотели попробовать начать сначала. Вот давайте и попробуем. Кое-что друг о друге мы уже знаем. Кое-что - нет. Грегорович - мастер волшебных палочек? Ваш отец?

- Без, - скупо ответил Лестрейндж, продолжая рассматривать волшебную палочку Грегорович. То, что она подтвердила его догадки, мало что ему дало: тех скудных знаний, что у него имелись о Макее Грегоровиче - скорее даже, о факте его существования - не хватало, чтобы прийти к каким-либо выводам относительно того, что рассказала ему о своих рунах целительница, равно как и о своей обновке под свежим шрамом.
Проигнорировав ее выпад в отношении вопросов к нему, нашел подходящий стул, и сел к столу, наклонившись над предложенной к изучению деревяшкой. Не очень длинная, изогнутая к рукояти - он в самом деле никогда не видел костяной палочки, только слышал о таких, причем по большей части от Долохова, что намекало на редкость подобного в мире.
- Если вам понадобится что-то для осмотра Беллатрисы, то возьмите с собой сразу, - наконец буркнул он, впечатленный тем, как легко она перешла к заварке чая от штопки по живому. Не то колдомедицинский опыт - не то особенности психики, причем он ставил бы на второе, для первого она казалась ему слишком молодой.
Впрочем, подумал Лестрейндж, отвлекаясь от палочки и снова изучающе разглядывая Грегорович, он не взялся бы определять ее точный возраст: нетипичная для Великобритании внешность и неизвестный ему статус крови делал любые догадки безосновательными.
Откладывая ее палочку обратно на стол и прижимая ее к столешнице - кость ощущалась в руке совсем иначе по сравнению с привычным ему деревом - Лестрейндж уселся поудобнее, двигая свою чашку ближе под чайник и без предупреждения скастовал чуть неуклюжую связку из Foverus, Silencio и Rideo  - самого безобидного, что смог вспомнить, выставляя невербально щит - мощный, с размахом, драккл знает, как работают эти руны: даже ее щиты отразят каждое заклинание, он будет повторять, пока не убедится в правдивости ее предупреждения.
А потом начнет разбираться в нюансах.

Foverus  - Согревающее заклятие.
Silencio  - Чары тишины - заклятие для устранения звуков, издаваемых определенным объектом.
Rideo  - При помощи этого заклинания можно заставить кого-то посмеяться или, в крайнем случае, похихикать.

Он фыркнул в ответ - так же беззвучно.
До нелепости парадоксально, но, видимо, она была права: заклинания, которые он отправлял в нее, он получал и сам. В этом случае, действительно, причинить друг другу вред магически они едва ли могли - впрочем, ему было не привыкать: несмотря на то, что Мария не прибегала к ритуалам, сама концепция для Лестрейнджа новой не была - он и Рудольфус тоже не могли убить друг друга с помощью магии, что, конечно, не обещало долгой и благополучной жизни, но, по крайней мере, от Авады в спину, должно быть, спасало не раз потомков диковатых норманов, высадившихся на берегах Норфолка однажды с Вильгельмом Завоевателем.
Согревающие оказались как нельзя кстати - он снова дотронулся до груди, прогоняя окончательно неприятную стылость, и хотя она сменилась ноющим напоминанием о хирургическом, мать ее, вмешательстве, это было лучше - не напоминало вечный озноб Азкабана.
Лестрейндж снова фыркнул, принимая чашку - хотел было что-то сказать, но Силенцио действовало как следует, и поэтому просто пожал плечами, испытывая непреодолимое желание рассмеяться. Видимо, не будь на них заклятье тишины, они бы в самом деле смеялись - смотрели бы друг на друга над чашками, смеялись, а он бы думал о том, есть ли у нее в рукаве козырь на тот случай, если он попытается убить ее голыми руками.
О чем в это время могла думать Грегорович, Лестрейндж предпочел не фантазировать - возможно, о том, как вскроет его еще раз.
Жутковатая картина - и вскрытие, и беззвучный смех.
Его передернуло, хотя губы по прежнему кривились в попытке улыбнуться.
Катнув по столу к Марии ее палочку - она не покатилась прямо, а двинулась, описывая дугу, из-за собственного искривления у рукояти - он снова поднял свою, ловя взгляд целительницы. Приветливо помахал своей деревяшкой - просто чтобы предупредить о своих намерениях, хотя теперь и так было ясно, что по крайней мере в части предупреждения она не соврала, и наставил палочку на Грегорович.
Снова фыркнул, пожал плечами вновь - и скастовал Фините. Если снимать чары - так с них обоих, а не только с себя.
- Да, мои чары действуют на нас обоих. Ваша очередь - хочу убедиться, что и вы не можете причинить мне вреда.
Дело было не только в вопросе доверия - хотя и в нем тоже - но ему было очень любопытно, на что она готова пойти, преследуя свои цели в желании разобраться с рунами на костях.
- Ступефай будет показательным, - подначил ее Лестрейндж, аккуратно оставляя чашку и раскидывая руки приглашающим жестом. - Только возьмите ниже шрама - вдруг шов разойдется.

Он только кивнул - куда уж серьезнее.

Пришел в себя быстро - качнулся вперед, и стул глухо стукнул передними ножками, возвращаясь на все четыре.
Едва успел выставить руку, чтоб не налететь грудной клеткой на край столешницы, и потер рассеянно затылок, передергивая плечами.
Настойчивый голос, все еще сохраняющий очевидное сходство с голосом Розье, советовал ему прекратить выделываться перед этой чокнутой колдомедичкой и перенести активность в более конструктивное русло. Лестрейндж, в жизни ни перед кем не выделывающийся - по крайней мере, сознательно - вслух посоветовал Розье заткнуться, пользуясь состоянием Грегорович, однако избавиться от неприятного ощущения правоты мертвого приятеля не смог: все это было очень-очень весело, и, безусловно, Мария уже вполне могла решить, что он полный псих - и была бы недалеко от истины - и они могли бы продолжать перекидываться чарами, а после написать в соавторстве статейку в какой-нибудь псевдо-научный альманах, если бы не было неприятного нюанса в виде ожидающего его Рудольфуса, а в перспективе - и Беллатрисы.

Поднявшись на ноги, он огляделся - без внимательного взгляда Грегорович было как-то удобнее, раскрыл из интереса пару шкафов на выбор в поисках еды, вернулся к своей чашке и потянулся. Ладно, им в самом деле было пора.
Забрав из-под пальцев Марии ее палочку, он ткнул ей в плечо своей и невербально скастовал Эннервейт.
- Я вам верю. Я согласен, - кратко и по делу проинформировал ее Рабастан, возвращаясь к своему стулу, но не садясь. Допив одним глотком уже подостывший чай, он продемонстрировал Марии обе палочки, пока Эннервейт избавлял от последствий оглушающего из обоих.
- Я вам верю, но план остается прежним: я забираю вашу палочку, аппарирую к Рудольфусу, выясняю адрес и возвращаюсь за вами. Палочку забираю, чтобы у вас не возникло внезапного соблазна передумать, вызвать авроров или приготовить мне еще какой-нибудь сюрприз с помощью непрямого воздействия. Это справедливо, мисс Грегорович. Посмотрите на Беллатрису, поговорите с Эммалайн - и расскажете мне, как я могу помочь вам.