«Овербрук, Эссекс».
Гермиона проснулась после полуночи, словно покоя не давал надоедливый комар, коих в Луизиане было много. Этого, конечно, не могло быть, перед сном она всегда накладывала чары, защищающие от насекомых. Только через секунду Гермиона поняла, что навязчива скорее мысль, крутившаяся будто в воздухе вокруг, а не внутри головы, где им, мыслям, и положено быть. «Овербрук, Эссекс». Она поморщилась. Голосом не назовешь, но все равно что-то смутно знакомое.
- Овербрук, Эссекс, - произнесла, и мысль тут же испарилась.
Дурной сон? Скорее всего. Кошмары мучили ее с тех пор, как Гермиона спешно покинула Англию. Ни с кем не прощалась, друзьям написала, что едет изучать магию креолов. Не стала врать про грандиозный проект или предложение о работе, от которого нельзя отказаться. Все и так все поняли, хоть и по-своему.
Она легко представила Гарри, реагирующего спокойно и тактично. Вряд ли он захочет глубоко в это лезть, но постарается поддержать Рона, раз уж тот остался рядом. Рон же... Последняя встреча пошла не очень. Он все никак не мог понять, почему бы им не пожениться хоть прямо сейчас, а она, в свою очередь, впервые в жизни, не могла ничего внятно объяснить. У него всегда было много энергии, а после победы в войне Рон совсем разогнался, спешил жить. Гермиона чувствовала нечто совсем иное. Все как будто зависло на мертвой точке. Стремления, успех, планы, карьера и учеба, - все начало казаться бессмысленным, а сама она - не на своем месте. Маглы назвали бы это чувство депрессией.
И вот она здесь. Не занимается по сути ничем. Магия креолов, правда, очень интересна, но скорее как терапия против ее "болезни", а иначе, чем "болезнью" Гермиона свое состояние не называет. Она ничего не записывает и ничего не изучает, просто плывет по течению, позволяя креолке Марии поить себя местными зельями и читать по ладоням. Новый Орлеан весь пропитан древней магией, и это странным образом успокаивает нервы, хоть и доводит до совершенно бредового, бестелесного состояния. Наверное, нечто похожее испытывают шаманы, проводя свои ритуалы, но Гермиона не думает даже об этом.
***
Она попыталась снова уснуть, но через полтора часа беспокойного бреда все-таки встала с кровати и подошла к окну. Город ночью просто потрясающий. Хорошо, что она еще может оценить все его великолепие. Орлеан мерцает тысячами огней и никогда не спит. Невысокие домики, вечно открытые питейные заведения, разношерстный народ. Тут и уютно, и опасно, и так непосредственно, не то что вечно хмурый Лондон, полный чопорных зданий, вечно правильный и строгий. Им бы здесь понравилось, Гарри и Рону. Они никогда не отдыхали вместе, если подумать. Тот раз на Кубке мира по квиддичу, конечно, по известным причинам считать не стоит, а каждое лето в Норе сопровождалось предчувствием опасности.
Дурацкие мысли, еще больше раздражающие ее состояние. Гермиона уже хотела выпить снотворящее зелье, как снова в голове начинает крутиться: «Овербрук, Эссекс». Взрывает эмоции в одно мгновение, она даже ударяет кулаком по раме, что и так на ладан дышит. Что за Овербрук вообще? Она в Эссексе не была ни разу. Там и делать, говорят, особо нечего. Впрочем, есть такая мысль, что все это не плод ее воображения. В магическом мире слышать голоса, а в ее случае чувствовать, всегда означает что-то большее. Но Гермиона не уверена. В непонятном порыве она взялась за перо и пергамент и написала письмо Луне.
***
Утром она выглядела хуже обычного. Выцветшие в светлый блонд волосы уже давно не лежат аккуратно, под глазами мешки от вечной бессонницы. Мария отпаивает ее "чаем" и улыбается. Иногда Гермионе кажется, что чем ей хуже, тем лучше становится ее домовладелице. В любой другой момент ее бы насторожило это, но не теперь. Она тут на птичьих правах, живет бесплатно, глупых вопросов не задают, в газетах никто не полощет ее личную жизнь, ни один надоедливый журналист не крутится вокруг. Иногда, правда, Мария приговаривает что-то вроде "очень-очень необычные корни", но не исключено, что у старой креолки крыша едет от всех этих благовоний и ритуалов с кровью. Грейнджеры - потомственные стоматологи в миллионом колене, дядя Чарльз, правда, пошел против ветра и стал ортопедом, но, даже с поправкой на этот факт, ее корни интересными не назовешь.
Письмо от Луны пришло довольно быстро, тем же вечером. Гермиона измучена и еле открыла глаза, чтобы принять пергамент из когтей совы. Содержание такое: Овербрук имеет место быть. Клиника для душевнобольных магов, явление после войны нередкое. Нарглы отлично плодятся в условиях любых конфликтов, поэтому никто не может быть спокоен за свой разум. Они с Невиллом обручились и ждут ее на свадьбу, если конечно ей будет удобно присутствовать на таком событии, ведь ее-то свадьба не состоялась. Ей интересно, как там продвигается исследование по магии креолов и правда ли то, что они умеют питаться энергией других магов, почти как вампиры? А в целом все уже почти забыли о сбежавшей невесте Грейнджер и возвращаться домой будет не так позорно, хотя семье Уизли лучше не попадаться на глаза.
Гермиона смяла письмо. Информация разозлила ее и придала сил. Во-первых, фактически невестой Рона она не была. Разве не отвратительно то, что все просчитано наперед? Во-вторых, что они вообще могли знать об их отношениях? Она нуждалась в Роне даже больше, чем он в ней, но как можно создавать семью, если сама внутри никакая?
Затем, совладав с эмоциями, она снова расправила бумагу и уделила большее внимание информации об Овербруке. Луна даже дала краткую сводку об истории заведения. В общем создавалось не слишком приятное впечатление. Знай Гермиона об этом месте, не смогла бы забыть. А значит, идея пришла из вне. Вот только что теперь с ней делать. Мчаться туда и разыскивать то, не знаю что? Ей ужасно хочется остаться здесь, не рисковать, возвращаясь в Англию, где придется много разговаривать и многое пояснять людям, которым обязана. Но чертов Овербрук - единственная за все это время зацепка. Цель, хоть и размытая, но все же куда-то ведущая. Гермиона давно не испытывала необходимости идти куда-либо, потому что всегда стремилась уйти откуда угодно.

***
Марии ее отъезд не пришелся по вкусу. Гермионе даже показалось, что придется применить силу против старушки, но все обошлось. Она была неплохой женщиной. Увлеченной, пожалуй. Но ее можно понять, если шанс продлить себе жизнь прямо-таки сам просится в руки, как тут не увлечься. На прощание она дала ей медальон, сказала: "от дурной магии". У креолов это может означать что угодно, но Гермиона тут же почувствовала себя бодрее.
Ее портключ не был зарегистрирован, когда она купила его в Лютном переулоке, но вполне возможно, что Министерство уже обнаружило незаконный артефакт, так что следовало поспешить. Не то что бы кто-то особо заинтересован в информации о ее возвращении в Лондон, но слухи могут дойти до аврората, а значит до Гарри и Рона. Позорно скрывающаяся от друзей - отвратительно, но иначе сейчас невозможно.

Англия, как всегда, мрачна и уныла. Гермиона укуталась в пальто, наложила маскирующие чары, но от самой себя не спрячешься. Особенно угнетает сам Лондон, где погибли ее родители. Она почти продирается сквозь плотный утренний туман января, но все равно узнает эти мостовые. Как бы теперь не стало хуже. Пелена забвения спадает по степени того, как с нее спадают чары Марии. Она дала ей зелья про запас, но Гермиона решила пока обойтись без них - нужна свежая голова.
До Эссекса она добралась на следующий день. Держится только магловских районов и благо не встречает по пути никаких знакомых. После продажи дома у нее есть деньги, но Гермиона почти ничего не тратит даже по пути. Овербрук найти не просто. Она слишком боится спрашивать об этом месте магов, потому что ее могут узнать даже под чарами, что касается маглов - они даже не в курсе, что это такое. Наконец, ей удается сложить некоторые факты из истории Овербрука с реальностью.
Для собственной безопасности она решила выпить зелье Марии "отводящее взгляд" и, была-не была, делает вылазку. Немного огорчает то, что с приближением к больнице да и со временем, никакого повторения - подтверждения того, что все это не бред, не было. Начинает казаться, что она сама все придумала, быть может подсознательно хотела вернуться в Англию... Но проверить все-таки стоит, хоть и непонятно что именно нужно искать.
Как только она переступает порог разрушенного здания, интерьер мгновенно преображается до неузнаваемости. Скрывающие чары, но недостаточно сильные, чтобы это место не мог посетить любой маг по желанию. Гермиона постаралась не выглядеть растеряно, но все же слегка дергается, когда ее окликает сестра-администратор. Ее ярко-красные губы выглядят ужасно неестественно среди этих белых стен.
- Шарлотта Дюбуа, - представилась она, тщательно выговаривая слова с французским акцентом. - Закончила Шармбатон. А теперь пишу книгу о магических расстройствах психики. Мой дед - Дюбуа Мишель был известным колдомедиком, если вы знаете...
В какой-то момент она так входит в роль, что даже начинает выдумывать подробности, которые не репетировала до этого. Впрочем, ее даже без всего этого провожают к завотделением. Кажется, она напридумывала себе опасностей, изменила внешность, а на деле все обстоит куда более мирно. Завотделением, мистер Сакс, конечно, слышал об известном Дюбуа, что только подтверждает теорию Гермионы о том, что факты проверять они тут не будут. Сакс, судя по нереспектабельному кабинету, звезд с неба не хватает, так что жажда славы и надежда попасть на страницы ее несуществующей книги задвигает способность мыслить критически очень далеко. Примерно полтора часа он водит ее вдоль палат и рассказывает о самых интересных пациентах. Вот Августа Уилкс - магическая истерия с типичной конверсией. Считает, что ее настоящее тело похитили Пожиратели Смерти, а ей взамен подсунули это, оттого лишилась магии и способности двигаться, хотя остальные показатели в норме. Встретился на их пути так же и Новый Волдеморт, активно командующий ордой несуществующих приспешников. И Безумный Предсказатель, использующий как материал человеческие уши - успел покалечить пару маглов, прежде чем его поймали и отправили сюда на лечение.
Гермиону начало подташнивать от происходящего почти сразу, но к концу экскурсии она уже перестала чувствовать собственный затылок от чудовищной мигрени, разыгравшейся от полных энтузиазма рассказиков доктора Сакса. К тому же все было бесполезно - никакого намека на голос, никаких признаков того, что кто-то из пациентов ее узнал.
- А что там? - слабым голосом спросила она, указывая на дверь дальше по коридору.
- О, там ничего интересного. Нарушения памяти в основном. Бедолаги, почти нет надежды. Жалкое зрелище.
Доктору Саксу явно не хватало такта и человеколюбия, чтобы работать в таком месте. За все это время в его голосе ни разу не прозвучала даже нотка сочувствия. Такой приходит домой и никогда не переживает, что не смог кому-то помочь, впрочем, он не переживает об этом и непосредственно на работе.
- Вы не против, если я ненадолго задержусь тут? Все что вы мне рассказали - феноменально. Я сделаю записи, так сказать, по горячим следам, - она постаралась добавить в голос энтузиазма, но Сакс все равно нахмурился.
- Вообще-то это не разрешено... Я бы остался с вами, но у меня встреча с руководством... - он замялся, но Гермиона уже видела, насколько ему светит перспектива оставить свой след в литературе.
- Впрочем, все наши пациенты не представляют опасности и, если вы обещаете быть на виду у медсестер, я могу позволить вам остаться, - наигранно серьезно закончил он.
- Спасибо, доктор Сакс, это будет самый уникальны материал, из всех, что я получала, - для пущей убедительности добавила Гермиона. Договорившись встретиться в другой день, она наконец отвязалась от сопровождающего.
Абсолютно все палаты выглядели одинаково. Белые стены и наигранно веселый солнечный свет из зачарованных окон. Изредка пациенты придавали своим комнатам некую индивидуальность в виде рисунков или странных сооружений из мебели, например, а один мужчина увлеченно чертил на полу пентаграммы овсянкой.
Гермиона даже и не думала, как сказал Сакс "оставаться на виду у медсестер", так что постаралась быстро скрыться от чьих-либо взоров в отделении Нарушения памяти. Оно мало чем отличалось о других, но все же она прошлась вдоль коридора. Ничего интересного, но вот только на полу нашелся маленький журавлик-оригами. Вполне себе терапия даже для человека потерявшего свою память. Она по наитию толкнула дверь ближайшей палаты и тут же нашла хозяйку журавлика. Это было очевидно, потому как в помещении было еще немало точно таких же поделок.
- Простите, я тут обнаружила кое-что, - французский акцент был забыт, а лицо, которое предстало перед ней, она узнала сразу. Отсутствие косметики, прически и вечно гордого выражения лица не лишили ее тех самых узнаваемых черт, по которым можно было определить миссис Малфой. Гермиона попятилась обратно за дверь чтобы посмотреть имя пациентки, написанное на номером палаты. Шейла Бриггс. Что за черт? Не может же Гермиона сходить с ума, как и все тут, и видеть то, чего нет?
Она вернулась в палату и подошла ближе.
- Миссис Малфой?
Истинная цель ее визита отошла на второй план. Скорее всего тут какая-то ошибка, и они просто похожи... как две капли воды, конечно, но все-таки мисс Бриггс не отреагирует на эту фамилию. Тогда можно будет уйти из этого душного Овербрука и забыть о нем навсегда.[icon]http://s7.uploads.ru/OR3QI.png[/icon]

Отредактировано Hermione Granger (14 июня, 2017г. 16:51)

[icon]http://s7.uploads.ru/OR3QI.png[/icon]
Как и любой нормальный человек в такой ситуации, первым делом Гермиона смотрит на дверь и думает, что отсюда лучше убраться, пока не начались проблемы. Но как только женщина начинает просить о помощи, у нее уже и мыслей нет о том, чтобы уйти. Преисполненная жалости к больным людям за весь день, кажется, тут наступает апогей, и сердце рвется на куски. А хуже всего то, что и ее может ждать нечто подобное, если не разберется с собственной головой. Так может начать с малого и разобраться с миссис Малфой?
- Миссис Малфой? Это же вы? - повторяет она снова и подходит к женщине ближе, берет ее за локоть -  той явно трудно держаться на ногах.
- Меня зовут Гермиона Грейнджер. Все верно, мы с вашим сыном на одном потоке учились, - она говорит медленно и старается делать это без лишних эмоций. Не может быть ошибок в том, что это та самая Нарцисса. Но у нее явно не самое адекватное состояние сейчас. Она говорит - опоили. Но больные с паранойей наверняка часто такое говорят. Тогда почему на палате другое имя?
- Это, видимо, какая-то ошибка. Я спрошу врача...
Она моргает и на тот краткий миг, когда глаза закрываются, видит перед собой совершенно невозможную картину: море и скалы, шторм. Книга, терзаемая ветром, летит с обрыва. Все такое реальное, что она будто чувствует брызги волн и чувствует, как сильнее сжимает руку женщины в том, реальном мире.
Все заканчивается через минуту, но успело здорово ее напугать. Ничего такого она еще не испытывала и быстро отпускает женщину и отскакивает в сторону.
Что за черт? У нее раньше были реальные сны, но чтобы так? Может быть эта больница только ухудшила ее состояние?
Гермиона дышит и пытается собраться. Все плохо. Все очень плохо. А еще ей кажется, что совсем рядом за дверью кто-то прошел мимо. Что если они заглянут сюда? Она даже объяснить не смогла бы, почему чувствует себя такой виноватой из-за вторжения в эту палату.
- Миссис Малфой, вы можете сказать что случилось с вами? - медленно и вкрадчиво, а главное тихо спрашивает она. Сама Гермиона не следила за судьбой Нарциссы. Слышала, что тот Малфой, что Драко, работает где-то в Министерстве и совершенно без понятия, что там с Малфоем-старшим. Думалось ей, что после битвы за Хогвартс семейство аристократов старалось не отсвечивать и жить тихо-мирно. И все же на ум ей приходит, что именно благодаря Нарциссе Гарри жив, а значит ее долг - помочь женщине насколько это возможно, пока сама она еще в трезвом уме и памяти.

Отредактировано Hermione Granger (14 июня, 2017г. 16:51)

[icon]http://s7.uploads.ru/OR3QI.png[/icon]
Ответы не дают понимания. Они дают новые вопросы. В какой-то момент и сам разговор ставится под большой вопрос. Потому что, если честно, все это звучит как бред. А бреду самое место в этом заведении, и разумнее было бы не лезть и позвать врача. Но Гермиона ничего такого не делает, хотя где-то глубоко и вяло из выдворенных мыслей, эта мерцает и стучится в дверь особенно настырно.
Она уже попала в чужое сознание, и как-то нелепо бредет вслед за Нарциссой, хватая ее за руку. В этом мире нестабильная она, Гермиона, и лучше держаться хозяйки скалы. Удивительно, но особенного шока само видение не вызывает.
В пещере становится легче, и она отпускает миссис Малфой и неуверенно шагает то в одну сторону, то в другую. Это же не по-настоящему. Тут есть границы, как в любом искусственно созданном мире? Или у разума нет обозримых границ? Она явно думает не о том, чем следует.
- Вас пытали? Ребенок? - похоже Гермиона способна только глупо повторять слова следом за рассказчицей. Непонимание отражается и на ее лице, а еще на том, как она заламывает руку, держа ее у груди. Имя Джеральдин Каррингтон ей вообще ни о чем не говорит. Но тот факт, что Нарцисса знает какое-то конкретное имя обнадеживает. Это не какой-нибудь там известный персонаж, а вполне может оказаться реальный человек. Впрочем, есть и у Гермионы одна новость для Нарциссы, которой она спешит жестоко поделиться:
- Восстановить память? О, тут никому не восстанавливают память. Они держат людей в более-менее стабильном состоянии, чтобы родственники могли погладить их по руке и всплакнуть недолго, а после вернуться в свой реальный нормальный мир. Все это похоже на грядку овощей, - она морщится. Прозвучало мерзко, и не стоило расстраивать Нарциссу. Она быть может надеется на выздоровление. Но правда в том, что Гермиона постоянно представляет на месте этой женщины саму себя. Постаревшую, в убогом халате, темными кругами под глазами. Может ее даже навестят Рон или Гарри. Подержат за руку и всплакнут...
- О! А ваш муж? - внезапная догадка, и Гермиона готова закричать "эврика", потому что это могло бы решить все. Она сообщит родственникам. Они разберутся. - И сын? Драко и Люциус? Они приходят? Нарцисса, они знают, что вы тут? - на палате другое имя, но может быть это все устроили сами Малфои, чтобы не придавать огласке болезнь жены и матери? Она что-то там слышала о Драко, стажирующемся в Министерстве. Наверное, такое родство ему сейчас не на руку. Если так, то это огромное свинство - держать мать здесь, среди всех этих несчастных и отвергнутых. Впрочем, кто сказал, что Драко не является форменным свинтусом?

Отредактировано Hermione Granger (3 июля, 2017г. 22:57)

[icon]http://s7.uploads.ru/OR3QI.png[/icon]Она не знает ничего о Люциусе и Драко. Даже без ее сумасшедшей бунтарской поездки в Новый Орлеан, было бы странно, если бы знала. Драко ее замечал лишь в тех случаях, когда нужно было оскорбить Гарри с Роном или факультет Гриффиндор вообще. Сама по себе она ему даже, как объект насмешки не была интересна. А после Битвы за Хогвартс Малфой тихо окончил школу и исчез с ее горизонтов. Жалеть об этом не приходилось до сегодняшнего дня. Как странно, что теперь ей придется с ним связаться. И как глупо она будет выглядеть, когда выяснится, что Нарцисса, и правда, больна, а грязнокровка лезет куда не следует.
Гермиона поджала губы, как делала всегда, когда подобные мысли посещали ее. Кажется, эту манеру она переняла от профессора МакГонагалл. В голове начали вертеться мысли, которым лучше было бы даже не рождаться.
Она находится внутри иллюзии Нарциссы, так что прекрасно понимает, что у той на душе. Тревожное завывание бури снаружи не дает заблуждении на счет самой страшной мысли о том, что тебя все бросили. У Гермионы такие же чувства. Гарри, Рон, Луна. Никто не понимает, что с ней. А если она сорвется, то тоже окажется в подобном месте и будет чувствовать то же самое, что и миссис Малфой.
Гермиона хлопает в ладоши. Иллюзия рассеивается, они снова в палате. Душной, противной. Она не задумывается о том, как это получилось так легко. Наверное, разорвала какие-то нити той реальности.
- Знаете что? Я думаю, мы уйдем отсюда вместе. У меня нет совершенно никакого желания оставлять вас тут и ходить разыскивать Драко или вашего мужа, зная, что вы сидите среди этих несчастных, - она произносит это решительно, уверенно. Решение принято. Плевать, что там подумают Малфои. Держать мать и жену в таком месте и даже не навещать - это верх убогости, который можно ждать от родственников. Стоит ли напоминать, что вся эта семья вообще-то обязана жизнью именно Нарциссе, которая, в отличие от остальных фанатичных монстров, выбрала семью и свет, а не Лорда и тьму.
- Так. Я думаю, они тут не очень строго охраняют пациентов, - предположила она и вытащила из рукава палочку. В конце концов, ее же пропустили вот так вот, под легкими маскирующими чарами, так что мешает ей так же выйти? Выйти с Нарциссой вместе. Никто не заслуживает находиться здесь. В некотором смысле Гермиона спасает саму себя.
Она взмахнула палочкой и прошептала заклинание маскировки. Ничего.
- Черт. Наверное, они все таки глушат тут сильные чары, - пробормотала она и задумалась. Бритва Оккама. Не усложнять.
- Тогда так, - она направила магию на лежащую на прикроватном столике книгу (потрепанный экземпляр какого-то неизвестного романа, который принесли сюда лишь из вежливости) и превратила ее в широкополую панамку. Такую носила когда-то ее мама, а теперь она врезалась в память Гермионы, как одна из тех мелочей, которые ты помнишь, несмотря ни на что. Затем наколдовала из больничной робы Нарциссы вполне сносный костюм, хоть и слегка потрепанный. И все же на всегда изысканно одетой миссис Малфой это смотрелось, мягко говоря, негармонично. Впрочем, что может быть хуже стандартной больничной пижамы?
Оставалось лишь придумать что-то с обувью. Она ей никогда не давалась легко. Никакой страсти к туфелькам Грейнджер не испытывала.
Но прежде чем что-то сделать, она вопросительно взглянула на Нарциссу. Хорошо, что она приняла такое волевое решение, но готова ли женщина пойти на это?

Отредактировано Hermione Granger (1 августа, 2017г. 17:05)

[icon]http://s7.uploads.ru/OR3QI.png[/icon]
Что я делаю? Что делаю? Что?
Гермиона почему-то представляет это так, будто бы они с Нарциссой наденут темные очки, сядут в кабриолет и полетят по дороге жизни, пока их шейные платочки будут развиваться в закат.
Все будет не так. На выходе из больницы их остановят, Нарциссу узнают. Доктор Сакс больно схватит ее за предплечье. Именно в этот момент он поймет, что она вовсе никакая не журналистка из Франции, а самая что ни на есть Гермиона Грейнджер, подружка известного Гарри Поттера, чье неприметное лицо все же известно всем и каждому. Наверное, он растеряется из-за этого, и тогда у них будет шанс сбежать. Кабриолет, платочки, закат. Если же они не используют этот шанс (если она не использует - какая тут может быть надежда на Нарциссу?), то дело повернется совсем плохо. Доктор Сакс почему-то не вызовет авроров, ее палочку отберут охранники-санитары, их запрут в разных комнатах. Нарцисса продолжит свое заключение. Заключение Гермионы только начнется...
Она тупо смотрит в одну точку, пока миссис Малфой просит разрешения наколдовать обувь себе сама.
- Конечно-конечно, - отвечает опомнившись Гермиона и протягивает ей палочку. Так же она ответила, если бы ее попросили подвинуться в магазине, чтобы не загораживать витрину. Конечно-конечно. Она даже не задумывается о том, насколько неразумно давать палочку в руки пациентке психбольницы. Дает и терпеливо ждет, когда Нарцисса все сделает. Получается просто прекрасно. Так, что у Гермионы сосет под ложечкой от зависти. Как жаль, что они так долго держали ее и ее магию взаперти. Вот, что настоящее безумие.
- Идемте, - она как-то рьяно и бесцеремонно забирает палочку и хватает Нарциссу за руку.
Пойти через черный ход, как настаивает миссис Малфой, кажется абсолютным идиотизмом. Абсолютным.
Из палаты они выходят, замеченные какой-то другой пациенткой. Но женщина так стара, что Гермиона не берет ее в расчет и тянет Нарциссу к главному входу.
- Ведите себя естественно и старайтесь скрыть лицо. Но не так, чтобы все захотели посмотреть кто вы, - звучит ужасно. Кому бы вести себя тут естественно, так это самой Гермионе.
... Стоп. Она останавливается на выходе из отделения. Тут как раз заново и возникает вроде бы уже решенная дилемма: куда идти? Иди туда, откуда ты входила. Ты ничего не знаешь об этом саде, ничего не знаешь о черном входе, не знаешь, как сломать эту стену. И все же она вспоминает лицо Сакса и по наитию разворачивается туда, куда направляла Нарцисса. Черт с ним. Она сходит с ума, если думает, что все это правда. Но у Гермионы давно не было такого ярого желания подчиниться инстинкту.
Вообще-то на них оглядываются, две женщины нарочито непринужденно идут по больнице. В глазах испуг и что-то нехорошее. Гермиона примерно представляет куда им, но все равно сворачивает неверно несколько раз. Нарцисса тоже, судя по всему, не знает наизусть эти извилистые коридоры. Еще бы. Она идеально колдует туфли, потому что для этого нужно быть немного нетрезвой, но вряд ли под лекарствами ей легко ориентироваться.
К двери в сад они почти бегут. Да уж, хладнокровием, так необходимым для побега из Шоушенка, они обе не страдают. Дверь поддается со скрипом, и Гермиона шагает в сад первая. Она представляет себе, как начинает выть сирена. Как к ней бегут охранники - нужно заблокировать дверь, бегут и медсестры, что находились в саду - их три и их нужно обезвредить немедленно.
Какого же ее удивление, когда Нарцисса перешагивает порог, и сирена действительно начинает верещать, проникая прямо внутрь мозга. Она выглядит ошарашенной, но все равно захлопывает дверь и шепчет запирающие заклинания. Ненадолго это поможет. Сейчас она развернется и увидит медсестер. Она с ума сойдет, если их три.

Отредактировано Hermione Granger (9 августа, 2017г. 14:05)