Нарцисса не особенно любит посещать Лютный в одиночестве. Причина в этом вовсе не в каких-то пережитых здесь приключениях (хотя всякое бывало), а просто в банальных слабых навыках самозащиты. Поднаторев в ритуалистике, она весьма слаба в боевой магии и тренировки с Рабастаном (не так давно и начатые) не сказать, чтобы в корне меняют ситуацию. Ещё меньше миссис Малфой любит посещать Лютный с карманами полными золота (всё равно, что прогуляться по плохом маггловскому району в мини-юбке), но тут уж выбирать не приходится – ведь встреча назначена с сестрой, а посвящать кого-то в тонкости их взаимоотношений Нарциссе совершенно не хочется.
Поэтому, к назначенному часу прибыв в таверну, где тёмные люди проворачивали не менее тёмные сделки, миссис Малфой успокоилась, только признав во входящей в комнату женщине сестру. С ней-то можно было чувствовать себя спокойнее, даром, что портреты разыскиваемой Беллы были развешены по улицам, что магического, что маггловского Лондона.
- Привет! Хозяин прислал нам бутылку вина в подарок, - сказала она, рассматривая содержимое бутылки на свет. – Не красное ли вино мы пили на празднике, когда отмечали моё окончание Хогвартса?
Настоящая Белла должна была помнить, что никакого праздника не было, потому что Меда убежала из дома и родня находилась в прострации. Несмотря на то, что Нарцисса не сомневалась в том, что сумеет понять, сестра перед ней или кто-то другой, лучше было выяснить всё с самого начала. Пить что-либо в Лютном, было, само собой, опасно – ядом и снотворным тут торговали в равной степени интенсивно. Надо, конечно, поискать безумцев, которые решат связываться с Лестрейнджами (да и с Малфоями в какой-то степени), но всё-таки встреча задумывалась как тайная, поэтому своего лица посетителям таверны Нарцисса не демонстрировала.

Отредактировано Narcissa Malfoy (25 июля, 2017г. 14:16)

- Опасно предлагать ритуалисту руку в качестве гарантий, он же может понять эти слова буквально, - убедившись, что перед ней, действительно,  родственница, Нарцисса оставляет бутылку в покое и обнимает Беллатрису с немалым облегчением. С ней в таверне становится спокойнее – всё-таки сестра является боевым магом, весьма полезное качество в таких местах как Лютный. Не говоря уж о том, что видеть Беллу в добром здравии она просто рада.
На рабочем столе лаборатории миссис Малфой всё ещё разложены останки Регулуса (а до этого красовались фаланги пальцев почивших Лестрейнджей), так что насчёт руки она шутит лишь отчасти, но всё же шутит.
- Я заказала уже, хотя разнообразием кухня тут не блещет, - на столе лежат легкие закуски из таверны, - а вот чары ещё не набрасывала.
Нарцисса осторожна и, понимая, что их встречи с сестрой так же надёжны как рябь, идущая по воде, до последнего не прибегает к чарам. Закончив с заклинанием против подслушивания, она опускается в кресло и вынимает из карманов мантии два мешочка с золотом.
- Если бы не бессонница, то всё было бы замечательно, - говорит она, отвечая на вопрос о делах, - и визит в банк прошёл без происшествий. На всякий случай, я прихватила ещё несколько безделушек в дополнение к тем серьгам.
Матовый блеск жемчуга ожерелья и рубины браслета очень ярко контрастируют с грубой поверхностью стола в таверне – продать их пока не получилось и Нарцисса считает, что лучше бы им пока храниться у сестры. Кто знает, не сорвется ли их следующая встреча, а драгоценности всегда можно обернуть в деньги.
- А как твои дела? – спрашивает она в ответ. – Добралась благополучно?
Вопрос вполне светский, вот только в виду имеются не трудности дороги, а возможные встречи с аврорами.

- Люциус просто не интересуется ритуалистикой, - говорит Нарцисса и думает, что это к лучшему. Для семьи более чем достаточно одного безумного ученого. Как достаточно и одного Пожирателя Смерти.
Список, протянутый ей Беллой, она изучает с особым вниманием. Значит, книги. Упомянутые издания дороги, действительно, стоят целое состояние, и миссис Малфой впервые задается вопросом – а что, интересно, Беллатриса получит взамен? И Беллатриса ли?
Сестре не свойственна особенная скрытность, наверное, если бы она покупала артефакт для себя, то рассказала бы Цисси об его свойствах (или даже позвала её с собой в лавку), так что, возможно, артефакт нужен для Пожирателей Смерти.
Не сказать, что идея финансировать Волдеморта очень нравится Нарциссе, но выбора у неё нет.
- Книги ценные, но я думаю, проще отдать их, чем собирать денежный эквивалент, - говорит мадам Малфой, возвращая сестре бумагу, - тем более что половина библиотеки Блэков твоя по праву.
С книг можно снять копии, а вот золото Беллатрисе ещё пригодится.
Нарцисса пододвигает к себе чайник и говорит:
- Последнее время мне либо не спится, либо снится туман и холод. И я пью зелья, которые нельзя смешивать с алкоголем. А тебе, может, заказать что-нибудь вроде глинтвейна?

- Если мне понадобится твоя помощь, я скажу, - Нарцисса кивает, именно этого – безоговорочного одобрения Беллатрисы – ей не хватало последние годы.
Новость о ребенке, однако, становится для миссис Малфой большим сюрпризом – она смотрит на сестру, широко раскрыв глаза и жалеет о том, что не заказала хорошую порцию огневиски. Мерлин бы с ними – с зельями.
- Поздравляю, - говорит она, наконец, в силах промолвить хоть слово, - мы так давно этого ждали.
Появление племянника не может не радовать – при всех её своеобразных жизненных взглядах, Нарцисса понимает ценность детей для семьи вообще и для рода в целом, однако, на лбу её тут же пролегает морщинка. Не хотелось бы, чтобы долгожданный племянник появился на свет в тюрьме или ей подобном месте.
Взгляд миссис Малфой непроизвольно спускается с лица сестры на её талию – после Азкабана беременность сродни чуду. Догадка о том, что не обошлось без магии, не посещает Нарциссу – её гораздо больше беспокоит другое.
- Тебе нужно позаботиться о своем здоровье, - говорит она, забыв о том, что указывать - это прерогатива старших, а не младших. – Может быть, нам стоит поискать тебе более спокойное жилье, чем то, которое у вас сейчас?
Миссис Малфой понятия не имеет, где в настоящий момент живут Лестрейнджи, но вид Рабастана, когда он приходит к ней в коттедж, не говорит о том, что условия эти слишком комфортны. Не говоря уже о том, что в жилище Лестрейнджей могут нагрянуть авроры, притащившись хвостом за кем-нибудь из хозяев.

Нарцисса не считает себя хорошей кандидатурой в крёстные матери – почти выживший из ума ритуалист с врагами по всему миру – но предложение сестры ей льстит.
- Я буду очень рада стать крёстной, если вы так решите, - говорит она и улыбается.
Ей доводилось воспитывать сына, заботиться о чужом ребенке, пристраивая его в приемную семью, но племянник – дело другое. Миссис Малфой примеряет на себя роль тети – не номинальной, как это было с Нимфадорой – а вполне реальной и понимает, что эта роль ей нравится. Не нравится ей другое – опасная жизнь, которую сейчас ведёт её сестра. И уезжать она не хочет.
Нарцисса внимательно смотрит на Беллатрису – она не упоминает о Тёмном лорде, о своей верности, бросает только многозначительное «мы» - потом протягивает руку и берет ладонь сестры в свою.
- Ритуалист надежный? – спрашивает она, пытаясь угадать, кого имеет в виду Белла. – Может быть, я смогу чем-нибудь помочь? Что за проблему нажил Рудольфус?
Рудольфус – это всегда проблема, сам по себе, в этом миссис Малфой уже неоднократно убедилась за последние месяцы, но деликатное положение сестры вынуждает её интересоваться деталями. В памяти всплывает и образ неназванного Беллатрисой колдомедика – Нарцисса вспоминает, что в коттедже Лестрейнджей была Эммелина Вэнс. Хотя, возможно, что что-то успело измениться – может быть, Пожиратели привлекли ещё какого-то колдомедика себе в помощь.

Беллатриса не называет имени ритуалиста, Нарцисса, поразмыслив, приходит к выводу, что имя ей знать необязательно. Желательно, конечно же – у каждого ритуалиста есть своя репутация, но необязательно. Белла и так много рассказала.
Упоминание родового проклятия заставляет миссис Малфой нахмуриться. Подобные чары довольно сильны, завязаны с кровью и смертью. Наследие древней крови – не только в родовой магии, но и в родовых проклятиях. Нарцисса думает о том, что в их семье только Андромеда родила дочь без ритуалов – хотя кто знает? Может быть, неспроста дочь только одна.
- Да, мне лучше держаться от твоего мужа подальше, - Нарцисса кивает, благодаря сестру за заботу, - но всё-таки, если почувствуешь что-то неладное, скажи мне.
Миссис Малфой не очень-то доверяет людям, которые вынуждены работать в плену – наверняка, они только и одержимы мыслью о побеге, но других вариантов у беглых преступников нет. Разве что Долохов, но наверняка к нему Беллатриса обратилась в первую очередь.
Нарцисса хочет, было, уточнить насчёт Антонина Павловича – принимает ли он участие в планировании пресловутого ритуала – но Белла упоминает о жертве, и миссис Малфой холодеет. Её семья связана с Лестрейнджами узами родства и в первую очередь она думает о Люциусе и Драко, пугается, не сразу осознав уточнение насчет того, что жертва нужна со стороны Рудольфуса.
- И как же вы думаете выходить из этого затруднения? – спрашивает она не без тревоги. – Из отсутствия жертвы?
Надо сказать, что этот вопрос её волнует больше, чем должен был, потому что Нарцисса тут же вспоминает об алхимическом союзе с младшим Лестрейнджем, не говоря уже о дружеских узах с ним и далеко идущих заговорщицких планах. Не пожертвует ли Рудольфус своим единственным братом ради того, чтобы заполучить наследника?

Нарцисса, действительно, беспокоится. Она не любит ритуалы с жертвоприношением родных детей и на это есть целый частокол причин. Ей доводилось встречать мнение, что для шаманки самым страшным преступлением считается убийство собственного ребенка. Противоестественный поступок, открывающий дорогу во тьму, начальная ступень к тому, что называется темной инициацией. Процентов на девяносто пять миссис Малфой убеждена, что алхимическая связь не реагирует на преступления, которые совершают связанные ей люди, не уверена она и в том, что автор мнения безоговорочно прав (разные ведь бывают ситуации), но всё же на оставшиеся пять процентов она сомневается. Другой вариант, что Рудольфус убьет Рабастана, ей нравится ещё меньше. А кроме того ритуалы жертвоприношения бередят её собственные психологические травмы – она не может думать о них спокойно.
Это наблюдение удивляет миссис Малфой, удивляет отстраненного наблюдателя внутри её сознания – оказывается, она всё ещё переживает тот неудачный ритуал Сигнуса Блэка, наградивший её шаманской болезнью. Не то, чтобы она очень злилась – в конце концов, она приспособилась к своему положению и научилась извлекать из него выгоду (чего стоит её последнее творение – двойник Скримджера, вышел почти безупречно), но всё же внутри подсознания бросило якорь какое-то неприятие, непонимание мотивов отца. Нарцисса думает о том, чтобы рассказать об этом Беллатрисе – может быть, если она расскажет, это непонимание уйдет, якорь раствориться и ненужная эмоция исчезнет? – но обрывает саму себя. Ещё не хватало рассказывать беременной женщине, что ритуал может повлиять на физическое и психическое здоровье ребенка! Не то, чтобы Белла об этом не знала или хотя бы не догадывалась, но зачем усугублять-то? О редких способностях сестры Беллатрисе тоже нельзя знать – этим лучше не козырять, да и об алхимическом браке лучше помалкивать. Вот так всегда с враньем – оно как паутина, не успеешь оглянуться, как уже окажется в коконе, лишенный возможности пошевелиться и поступить как хочется.
Нарцисса улыбается, но не спешить шутить в тон Беллатрисе. Больше вранья – больше паутины. Она лишь говорит:
- Мы с Рабастаном раньше неплохо ладили, меня не порадуют новости о его смерти, так что я надеюсь, он решит свои проблемы. А что меня волнует – так это обилие ритуалов, да ещё таких сложных. Они ведь накладывают ограничения,  забирают много сил.
Твердо решив держать язык за зубами, миссис Малфой предпочитает перейти на более безопасные темы. Она спрашивает:
- Судя по тому, что тебя радует верность Рудольфуса, у вас всё наладилось?
Семейная жизнь Лестрейнджей не для слабонервных, но Беллатриса её сестра, так что Нарцисса мужается и всё-таки интересуется её делами.

Отредактировано Narcissa Malfoy (11 июня, 2017г. 07:59)

Нарциссе хватает такта молчать об Азкабане, но когда Беллатриса жалуется на слабость, её сестра думает о тюрьме в Северном море, о вечно царящем там холоде, от дементорах. Если смотреть правде в глаза – здоровье сестры подорвано, и беременность только усугубляет ситуацию. Ребенок забирает у Беллы жизненные силы, и это не говоря уже о проклятии и, вероятно, не самых лучших условиях быта. Что ни говори, а её крестник выбрал крайне неудачное время, чтобы решить появиться на свет.
- Без магии тут не обойтись, - кивает она, думая о том, что наблюдающие Беллу волшебники позаботятся о том, чтобы поддержать её физические силы в норме. Со стороны Нарциссы неразумно что-то предлагать, рискуя вступить в конфликт с уже проведенным лечением. – А что касается проклятий, то они и правда очень неприятно влияют на самочувствие при беременности. Я тоже плохо себя чувствовала, когда носила под сердцем сына. Только не совсем усталость.
Нарцисса делает неопределенный жест рукой – она не может подобрать подходящее слово для описания её тогдашнего состояния. И вина там вряд ли на проклятие, но всю правду сейчас сказать она не может. Хотя ложь давит на плечи, сковывает сердце и заставляет чувствовать себя скверно.
- Если ты помнишь, наш отец хотел наследника, - говорит она, поясняя свои слова насчет проклятия. – А я – последний ребенок, так что он в своё время предпринял попытку повлиять на мой пол магически. Ничего, как видишь, не вышло, но из-за неудачной попытки я не совсем здорова. У меня бывают галлюцинации и тому подобные вещи.
Наверное, все дочери Сигнуса немного не в себе от рождения и глупо всё сваливать только на тот ритуал, но Нарцисса знает, что особенности её психики выбиваются из нормы. Да, они дают определенные магические преимущества, но из нормы всё равно выбиваются.
- Это не слишком заметно, поэтому не страшно, - поясняет она, - и я никому об этом не говорю. И ты, надеюсь, тоже никому не расскажешь.
По сравнению с проблемами сестры её жизнь просто образец благополучия, когда Беллатриса упоминает о рукоприкладстве Рудольфуса, она хмурится. Когда-то давно Нарцисса думала о том, чтобы предложить Белле избавиться от мужа, если уж она настолько его не любит, но молчала, не будучи уверена в том, что им удастся всё провернуть достаточно аккуратно. Сейчас она тоже не уверена, но сейчас её разум измучен туманом и подступающим безумием.
- Это хорошо, что у вас с Рудольфусом всё не так, как тогда, - говорит она медленно, стараясь, чтобы её слова не звучали оскорбительно. – Но если тебе будет угрожать опасность, мы всегда можем что-нибудь придумать.
Нарцисса не бросается словами – это не шутки, уж на что Рабастан ей друг, а не простит таких намерений в отношении брата, да и сама Беллатриса может быть против – но она считает нужным дать понять сестре, что она на её стороне.
- А с Люциусом у нас всё хорошо, пока он меня выносит, - улыбается она, хотя в душе не очень-то уверена в терпении супруга. С ней в последнее время явно неладно, и самое плохое в этом неладно то, что Нарцисса не может понять причин этого «неладно». Хотя, разумеется, Малфой был в курсе её болезни, когда женился на ней. Все мужчины, к которым она относилась серьёзно, были в курсе. За исключением, пожалуй, Максима Кревье, ему она не сказала, потому что сама ничего не знала. Мысль о первом женихе почему-то отзывается в голове вспышкой боли. Нарцисса невольно морщится и сжимает пальцами виски.

Нарцисса отвечает не сразу – взгляд её направлен куда-то внутрь себя, она прислушивается к своим ощущениям. Когда-то её злила зависимость собственного самочувствия от внешних причин, удачных исследований или, напротив, неудачных магических действий, сейчас она понимает, что это полезная черта организма. Происходит что-то не то и это «что-то» связано с прошлым.
- Не знаю, - миссис Малфой отвечает на вопрос сестры, - просто почему-то, когда я вспоминаю Максима Кревье, ну, ты помнишь, наверное, моего первого жениха из Франции, у меня начинается мигрень.
Цепь событий, которая привела к смерти вышеупомянутого Кревье, стерта из памяти Нарциссы, поэтому она не понимает, откуда берется головная боль. Впрочем, она многого сейчас не понимает, так что эта загадка просто занимает своё место наряду с прочими.
- Впрочем, это неважно, - Нарцисса поднимает голову и говорит, - мои болезни связаны не с путешествиями, в своих путешествиях я искала средства ослабить проклятие. Иногда находила, иногда нет.
Вероятно, сейчас ей тоже следовало бы заняться тем же – поисками новых смыслов известных вещей, тогда, по всей вероятности, ей стало бы лучше. Перестал бы сниться густой туман, исчезло бы эта чехарда неестественных недомоганий с неестественной бодростью, прекратились бы приступы удушья. Другое дело, что сейчас она просто не может сосредоточиться на своих исследованиях – постоянно возникают то одни, то другие неотложные проблемы.
Тему их с Беллатрисой мужей Нарцисса больше не затрагивает – она уверена, что они с сестрой друг друга поняли и пока этого довольно для обсуждения.
- У меня для тебя ещё кое-что есть, - миссис Малфой открывает сумочку и достает оттуда складное зеркальце. – Это артефакт, Сквозное зеркало. Одна половинка у тебя, другая – у меня. Так нам проще будет общаться.
Нарцисса любит символические подарки – она не лишена сентиментальности, да и к красивым вещицам испытывает слабость, но в данном случае надежный артефакт связи, действительно, нужен им с Беллатрисой. Раз уж они возобновили общение и не собираются его прекращать.

По сосредоточенному лицу Нарциссы скользит тень улыбки. Она любит делать подарки Беллатрисе, но, пожалуй, слишком увлекаться этим не стоит. У миссис Малфой не всегда всё хорошо с деликатностью – сейчас, когда она нездорова, с этим хуже, чем обычно – а задеть сестру ненароком ей не хочется. Но Сквозное зеркало в данном случае не роскошь, а средство связи.
- Нужно всего лишь назвать меня по имени, - говорит она и открывает своё зеркальце, чтобы показать. Отражение говорит Нарциссе о том, что спать надо больше, но хозяйку зеркала сейчас это не волнует. – Тогда соловей, который изображен на крышке зеркала, придет в движение и пропоет, и я пойму, что ты хочешь со мной связаться. Для того чтобы закончить разговор, зеркало нужно просто закрыть.
Миссис Малфой не любит соловьев и понятия не имеет, как относится к ним Беллатриса, но, покупая артефакт, она редко ориентируется на свои вкусы в оформлении. Сквозное зеркало не должно без слов говорить присутствующим, у кого вторая половина – это небезопасно. 
- В обратную сторону связь тоже работает, - поясняет она, - надеюсь, это будет для нас удобно.
Она вынимает и свою часть зеркала – на случай, если Белла захочет проверить и говорит:
- В ближайшее время я постараюсь забрать из нашего сейфа книги и принести тебе. Наверное, мы и дальше будем встречаться в каких-нибудь тавернах? Есть, правда, ещё наш с Люциусом охотничий дом, но я не знаю, насколько там безопасно.
О домах, принадлежащих семейной чете Пожирателя Смерти и ритуалиста, нельзя сказать, что они безопасны даже в мирное время – наверное, на основании таких строений магглы и складывают легенды о проклятых особняках - но дело не столько в магии и своеобразных увлечениях Малфоев, сколько в подозрениях Аврората. Хотя в публичных местах тоже может быть неспокойно, поэтому Нарцисса сомневается.

- Если Министерство будет проверять ещё и домовиков, у них точно людей не хватит, - замечает Нарцисса, - да и как они отличат одного от другого?
Идея Беллатрисы приходится ей по душе – у неё в доме много эльфов и, поди разбери, к гости к своим чужой эльф пришёл или по поручению? Конечно, ухо востро надо будет держать - откуда ей знать, какие меры безопасности примет на вооружение Министерство? – но на случайных местах, по крайней мере, не может быть засады.
Когда сестра проверяет артефакт, она открывает зеркало и говорит:
- Пустяки, мне всегда будет приятно поболтать с тобой.
Жизнь миссис Малфой складывается так, что у неё нет подруг – в смысле, настоящих подруг, которые бы знали её тайны и утешали в несчастье, поэтому она, действительно, рада возможности поговорить с сестрой. Хотя та и права – в таверне встречаться небезопасно.
- Если тебе нельзя аппартировать, то может быть, можно пользоваться порт-ключом? – уточняет она. – Хотя домовика всё равно присылай, это хорошая идея. И маггловские кварталы тоже неплохо. Там тоже есть интересные места.
Нарцисса думает о том, что Беллатрисе бы понравилось в салоне красоты – где бы сейчас Лестрейнджи не скрывались, вряд ли это дворец, а положительные эмоции беременным женщинам полезны, но проблема в том, что слишком долго мозолить глаза простецам нежелательно – маггловская полиция ищет Лестрейнджей и не факт, что при разрушении маггловского участка не выжил какой-нибудь свидетель.
- Но нужно учитывать, что в маггловских кварталах тебя могут узнать в лицо, - предупреждает она на всякий случай, - насколько я знаю, колдографии сбежавших Пожирателей Смерти есть теперь и у магглов тоже. Многого они, конечно, сделать не смогут, - Нарцисса слегка кривит губы, - но всё равно сообщат аврорам.
Миссис Малфой не уверена, что магглы проводят целые дни, изучая портреты разыскиваемых преступников (своих тоже, у них и своих, верно, полно), но всё же риск есть.
Она протягивает обе руки и берет ладони сестры в свои.
- Мне нужно идти, - говорит она, - рада была тебя повидать и узнать хорошие новости про будущего племянника. Это очень славно. Кстати, - вспоминает Нарцисса, - тебя не мучают никакие особенные желания, которые свойственны женщинам в положении? Помнится, на меня напала какая-то любовь к глине, - она смеется, - при полном-то отсутствии у меня каких-либо способностей скульптора. Помнишь, до чего уродливые штуки я делала? Пригодилось, правда, потом, при изучении магии вуду, но всё равно после рождения Драко словно рукой увлечение сняло. И что за блажь такая была?
Миссис Малфой пожимает плечами – она всегда любила чудные увлечения, но чудные увлечения поры её беременности не шли ни в какое сравнение с обычными. Может быть, Белла испытывает тоже самое?

Отредактировано Narcissa Malfoy (12 августа, 2017г. 17:53)