[nick]Pansy Parkinson[/nick][status]Слизеринская принцесса[/status][info]Хогвартс, Слизерин, 15 лет[/info][icon]http://s2.uploads.ru/vd9aW.jpg[/icon][sign]Злобный мопс или жертва любви?[/sign]
К концу месяца лучше не стало - стало хуже, если уж говорить начистоту. Смерть Амбридж поставила окончательную, категоричную точку в деятельности Инспекционной Бригады и, что не удивительно, обозленные разгулявшимися слизеринцами студенты, осознав, что тирания Генерального Инспектора рухнула, погребая под собой поставивших ни на того гиппогрифа, не упускали случая отомстить обидчикам.
Панси, ни в чем себе не отказывавшая предыдущие несколько месяцев, ныне едва ли могла претендовать на статус особы, от чьего мнения в школе зависело хоть что-то, но держаться неприметно она, наверное, не смогла бы и под угрозой Авады Кедавры - по крайней мере, под угрозой Ступефая уж точно не смогла бы. И, разумеется, когда неповоротливая самка соплохвоста Патил - не та, что поумнее, а та, что таскалась с дурой Браун - смела со стола кипу пергаментов в слишком резком замахе, подражая куда более аккуратному движению Флитвика, Паркинсон сдержаться не смогла: фыркнула слишком громко, так, будто все еще могла лишать баллов любого, даже старост, властью, данной ей Амбридж. А когда Патил обернулась, Паркинсон уставилась прямо в лицо гриффиндорке, воинственно выдвинув вперед подбородок.
- Что смотришь? Это не прибавит тебе грации, - совершенно справедливо заметила Панси, но Патил, вместо того, чтобы признать ее правоту, не говоря уж о благодарности, мгновенно окрысилась, чем вызвала у Панси приступ мигрени.
- Ну что? - снова поинтересовалась Паркинсон, прожигающие взгляды гриффиндорки, сидящей впереди, которую нисколько не прожигали. - Обвинишь во всем меня? Или все же соберешь свои листки?

Патил устроила целое представление: сурово сдвинула слишком черные и слишком густые с точки зрения Панси брови, поджала губы, метнула в Паркинсон целый каскад злобных взглядов, даже пробормотала что-то, отдаленно напоминающее совет не соваться не в свои дела.
Панси в ответ изогнула бровь. Хотелось бы надеяться, что получилось не хуже, чем у матери, ну или хотя бы вполовину так же саркастично, но, судя по тому, что Патил замертво не пала, а, с той же непробиваемой неуклюжестью, потянулась за своими пергаментами, тренироваться Панси еще были основания.
Паркинсон не без ликования, но сохраняя надменное равнодушие на лице, намеренно выставила в проход ногу, пригвождая самым высоким из допустимых каблуком один из пергаментов, отлетевших ей под стол.
Смуглое лицо Патил покрылось гневным румянцем - казалось, от того, чтобы броситься на обидчицу, ее отделяет лишь секунда и присутствие в кабинете Флитвика, с упоением демонстрирующего раз за разом разворот кистью передним партам и не замечающего за их головами проблем межфакультетского масштаба.
Панси злорадно улыбнулась.
Негромкое, но отчетливое тявканье заставило ее в первый момент оцепенеть. И только чуть позже, уже видя, как отблески той же злорадной ухмылки появляются на лице неповоротливой Патил, Паркинсон смогла перестать изображать соляной столб и повернуться на звук, до сих пор звучащий в ее ушах.
Рон Уизли, недопустимо приблизив к ее столу свою веснушчатую уродливую физиономию, явно ждал реакции - и Панси не дала этому ожиданию затянуться.
- Ах ты нищий сквиб! - вспыхнула Паркинсон, которая без пригляда Малфоя разом теряла в половине аристократичности и вспоминала, что у нее острый язык, тяжелая рука и несдержанный характер. - Отодвинься от меня, неудачник, вдруг это заразно - или ты уже перезаражал свой факультет и решил приняться за другие?
Разумеется, задетая за живое, Панси с трудом могла контролировать громкость - и кое-кто уже начал оборачиваться, привлеченный разгорающейся стычкой, стремительно теряя интерес к лекции.
- Спутал эту Патил с ее сестрицей или решил, что та для тебя слишком умна? Или решил, что одной заучки в компании хватит? - продолжала атаковать Панси, весь гнев которой, вся растерянность и страх переплавлялись на глазах в желание затолкать это тявканье Уизли в глотку и заставить им подавиться.

[nick]Pansy Parkinson[/nick][status]Слизеринская принцесса[/status][icon]http://s2.uploads.ru/vd9aW.jpg[/icon][sign]Злобный мопс или жертва любви?[/sign][info]Хогввартс, Слизерин, 15 лет[/info]

Свара Слизерина и Гриффиндора в лицах была даже забавна – Винсент Крэбб отвлекся от безуспешных попыток сладить с вновь изученными чарами и с живейшим интересом уставился на спорщиков. Даже его недалекому уму было по силам понять, что Рона Уизли укусил какой-то особенно безумный пикси и то, что гриффиндорец перешёл все границы.
Панси, конечно, порой вела себя как стерва и сама напрашивалась, но факультетской солидарности никто не отменял. Не говоря уже о личной неприязни, которую Крэбб питал к директорскому любимчику Поттеру и его верному прихвостню.
- Сам заткнись, Уизли, - посоветовал он веско, наклоняясь так, чтобы рыжий его услышал. – Чего лезешь в девчоночьи разборки? Или у тебя вместе со способностью колдовать мозги напрочь отшибло?
Замечание Крэбба не шло ни в какое сравнение с острыми словами Панси и Рона, в речи которых ярко блистали оскорбления, и Винсент считал, что выразился почти дружелюбно, дав рыжему добрый совет. Отец часто говорил Крэббу, что тот должен вести себя сообразно семейному имени - то есть разумно и спокойно.[icon]http://s019.radikal.ru/i600/1703/8b/0d6bb0a8ebb0.jpg[/icon][nick]Vincent Crabbe[/nick][status]Сын Пожирателя Смерти[/status][info]Хогвартс, Слизерин, 15 лет[/info][sign]Сила есть - ума не надо[/sign]

Отредактировано Narcissa Malfoy (14 июля, 2017г. 15:44)

- О, глядите-ка, глядите, оно разговаривает! Раз-го-ва-ривает! – Рон картинно выпучил глаза, тыча пальцем в круглую физиономию Крэбба. – А что, кулаками сегодня махать не будем? Флитвика боишься? Да-да, он же такой большой и грозный!
В одном слизеринец был прав – пререкаться с Паркинсон оказалось невероятно скучно:  ее наносного спокойствия хватило ненадолго, а все, чем она могла ответить, как выяснилось, исчерпывалось одним только испепеляющим взглядом. Тоска. Тупица Крэбб должен был стать добычей повеселее: во-первых, пока еще до него дойдет, что над ним издеваются, во-вторых, проблемы лучшие друзья Малфоя всегда предпочитали решать активными действиями.
Впрочем, переключившись на слизеринского увальня, Рон совершил ошибку, упустив из виду Паркинсон. Леди-мопс опомнилась быстрее, чем можно было ожидать по ее плоскому глупому лицу. Острие вражеской палочки замелькало у рыжего прямо перед носом в опасной близости от глаз, и он хотел было выругаться, но понял, что не может произнести ни слова.
Бессильная ярость окатила Уизли с головы до пят. Ах так. Ах вот как значит. Магия. Нищий тупой рыжий сквиб ведь не сможет ответить на магию. Ах ты... В голове у Рона громом грохотали оскорбления, которые раньше он стеснялся не то что говорить, а даже вспоминать, но губы не слушались, и он не мог оставить последнее слово за собой.
Или мог?
Ухмыльнувшись от  уха до уха, Уизли вдруг сорвался с места и, сжав кулак, замахнулся – но не на Паркинсон, эту трусливую дуру – ну нет, Рон надеялся на долгий «диалог» и потому целил прямиком между поросячьих глазок Крэбба.

Хруст, раздавшийся, когда кулак Рона достиг цели, почти утонул в тревожном вздохе, пробежавшем по кабинету. Но Уизли ничего не слышал – набат в голове набирал силу. Рыжий отчаянно вырывался из захвата Крэбба и молотил, куда придется – тем более яростно и ожесточенно, чем яснее понимал, насколько он слабее слизеринского увальня. Ярость застилала глаза: бешеная, но в то же время торжествующая. Рон уже не помнил, где находится и с кем дерется. Что-то темное внутри захватило его целиком, и от прежнего гриффиндорца остались разве что рыжая шевелюра и россыпь веснушек на бледном искаженном злобой лице.
А потом вдруг Рон словно очнулся и обнаружил, что висит в воздухе в полуметре над партами, в другом конце класса так же барахтается Крэбб, а на проходе между рядами стоит разъяренный профессор и кричит тонким, срывающимся голосом:
- ...Неслыханно! Возмутительно! Прямо на уроке! Мистер Крэбб, вы перешли все границы! Мистер Уизли, вас оставили в школе для того, чтобы вы учились, а не для... Ох, великий Мерлин!
Преподаватель заклинаний раздраженно взмахнул палочкой, и Рон понял, что наконец может говорить. Вторым небрежным взмахом Флитвик опустил обоих провинившихся на пол прямо перед собой и спросил, продолжая хмуриться:
- Кто вас заколдовал, мистер Уизли?
Рон не видел причины таиться – по всему выходит, что влетит им всем знатно, так что нечего слизеринской принцессе отсиживаться, будто она здесь и вовсе не при чем.
- Паркинсон, - пробормотал он угрюмо, потирая разбитую губу.
- Такой-то пример старосты подают своим факультетам, - Флитвик говорил быстро, глотая слоги, и потому его писк казался еще более смешным, но Рон старался подавлять неуместную улыбку. -  Мистер Крэбб, мистер Уизли, мисс Паркинсон, извольте в пять вечера явиться в холл для отработки. Мистер Филч займется вами. И если до конца занятия я услышу хоть один звук от одного из вас, я буду вынужден серьезно поговорить с вашими деканами!
Рон устало плюхнулся на свое место. Гнев сменился страшной усталостью. Он взял перо в руки и принялся карябать на пергаменте какие-то закорючки. После занятий он так и не смог разобрать, что хотел написать.

Оторванный от Рона заклинанием Флитвика и бухнувшийся на пол в проход между партами, Крэбб волком посмотрел на профессора, назначившего всем троим отработку, но ничего не сказал. Он чувствовал лишь досаду, смешанную с чувством поражения. Как ни посмотри, а последнее слово осталось за Уизли – одолеть его в драке (не говоря уж о словесном поединке) Крэббу не удалось. Кровь в носу противно засыхала, затрудняя дыхание, так что до конца урока Винс сидел с приоткрытым ртом, изрядно напоминая собой идиота. Отработка его не особенно расстроила – не учась особенно успешно, он привык к дополнительным занятиям, а вот отсутствие реванша расстраивало. Вдобавок Уизли, отбиваясь, порвал ему мантию, так что после окончания урока Крэббу пришлось задержаться, чтобы её починить.
- Иди, я догоню, - сказал он с хмурым выражением лица Гойлу, которому не терпелось поделится впечатлениями от урока и поднес палочку к ткани. Учитывая «успехи» Крэбба в чарах, от его заклинаний можно было ожидать чего угодно, но простое Репаро у него всегда выходило.
Прихватив учебники, Винс направился к двери, когда услышал предложение Панси. Конечно, поквитаться с Уизли было бы неплохо, тем более, что Паркинсон была сообразительна и могла придумать план более изобретательный, чем подкараулить Рона в темном переходе и славно отпинать ногами, но всё же Крэбб для начала осведомился:
- А что ты предлагаешь?
Месть местью, а отработки на постоянной основе в планы его жизни не входили.[icon]http://s019.radikal.ru/i600/1703/8b/0d6bb0a8ebb0.jpg[/icon][nick]Vincent Crabbe[/nick][status]Сын Пожирателя Смерти[/status][info]Хогвартс, Слизерин, 15 лет[/info][sign]Сила есть - ума не надо[/sign]

Отредактировано Narcissa Malfoy (14 июля, 2017г. 15:46)

Слухи по Хогвартсу разлетались быстро, и к обеду молва о драке на занятии у Флитвика обзавелась горой нелепых подробностей. За обеденным столом парочка старшекурсников-гриффиндорцев, раньше не обращавших никакого внимания на еще одного Уизли, одобрительно похлопали его по плечу, но это проявление признания Рона не радовало так, как могло бы. Ведь хватало и тех, кто шептался за его спиной, бросал косые взгляды, а то и вообще открыто говорил, что опускаться до уровня слизеринцев – себя не уважать. Это бесило Уизли особенно: трусливые идиоты! Прикрывают никому не нужной моралью собственное бессилие!
А Рон больше не собирался чувствовать себя беспомощным. Наоборот – он ощущал в себе силу и уверенность, каких не знал прежде. Ночью он выскользнет из гостиной, проберется к Выручай-Комнате и откроет ее! Никому этого не удавалось, но он справится, уверял рыжего внутренний голос. Слишком убедительный, чтобы усомниться в его правоте.
Но для начала надо было отработать повинность у Филча и избавиться от назойливых опекунов.
Последнее оказалось нетрудно: к вечеру с Роном не разговаривал весь пятый курс. Он сидел в темном углу гостиной, наблюдая, как пляшут тени на стенах, и то сжимал, то разжимал подлокотники кресла. Перед его мысленным взором стояли неясные очертания какого-то огромного зала, забитого то ли шкафами, то ли длинными высокими стеллажами. Рона тянуло в центр этого лабиринта – где-то там спрятано что-то очень важное, что-то неимоверно ценное. Он добудет это – и тогда они все попляшут!
Когда пришло время идти на отработку, Рон, ни на кого не глядя, выбрался из гостиной и зашагал к главному холлу, продолжая сжимать и разжимать кулаки в карманах мантии. Батрачить под началом завхоза было не сахар: поганый сквиб отрывался на учениках, как мог, а с тех пор, как Уизли потерял магию, и вовсе неприкрыто злорадствовал всякий раз, когда рыжий оказывался в его поле зрения. Но сейчас это Рона почти не трогало – да он Филча толком и не слышал, оставаясь во власти притягательного видения. Очнулся лишь тогда, когда завхоз распахнул перед тремя провинившимися дверь в темный Зал трофеев, в который, похоже, и заходили-то только затем, чтобы смахнуть пыль да отдраить до блеска никому не нужные кубки.
- И никакой магии, - подхихикивая, напомнил Филч, вручая Рону тряпку и ведро. – Хотя, Уизли, ты по-другому то и не можешь.

[nick]Pansy Parkinson[/nick][status]Слизеринская принцесса[/status][icon]http://s2.uploads.ru/vd9aW.jpg[/icon][sign]Злобный мопс или жертва любви?[/sign][info]Хогввартс, Слизерин, 15 лет[/info]
Паркинсон на Филча даже не взглянула, прошла мимо ведра с видом абсолютно самодовольным, но мерзкий сквиб догнал ее и впихнул в руку изжеванную тряпку.
Впрочем, больше завхоза все-таки интересовал Уизли, и хотя Паркинсон от негодования с такой силой зашагала вглубь Зала Трофеев, что наверняка могла бы оставить в камнях пола вмятины от каблуков, этот ее демарш не принес никаких плодов.
Но и это было кстати: ей совершенно не хотелось, чтобы Уизли маячил за спиной, не давая оглядеться как следует и найти место для зелья, флакон которого, спрятанный в кармане юбки, бил ее по ноге при каждом шаге.
- Все ты виноват, сквиб несчастный, - ворчала Панси на грани слышимости. Так, чтобы Рон понимал, что она отпускает оскорбления в его адрес, но не мог расслышать каждое без того, чтобы прислушиваться.
Встав посреди зала, Панси брезгливо переложила тряпку из одной руки в другую, прикидывая, не швырнуть ли ее в Уизли - но столь соблазнительная демонстрация своего мнения о рыжем гриффиндорце запросто могла поломать дальнейший коварный план, так что Панси пока сдерживалась.
Ей еще предстояло донести до Винса мысль, что пора отвлекать Уизли, причем не прибегая к речи - а эта задача могла потребовать нетривиального решения, забудь Крэбб о договоре или отвлекись на что-нибудь другое.
- Бросаешься на людей, как психованная мантикора.
Сделав еще два шага назад, Панси бросила короткий взгляд на уходящую вдаль шеренгу кубков квиддича - несколько последних покоились в лентах гриффиндора, зато, если пройти чуть подальше, начиналась полоса серебристо-зеленых лент, которая лишь изредка перемежалась вкраплениями цветов другого факультета.
Панси вздохнула: не будь Поттера, слизерин наверняка так и продолжил бы получать кубок. Мать, бывая в хорошем и оживленном настроении - много позже Панси научилась связывать это оживление с опустевшим за обедом графином кларета и мрачным видом отца - рассказывала, что в одно время Слизерин побеждал в квиддич все остальные факультеты несколько лет подряд, и ее брат играл в команде, равной которой не было.
Отец, услышав это, обычно тут же обрывал рассказы матери - и потом они долго кричали друг на друга наверху, пока маленькая Панси доедала десерт. Когда она выросла, таких сцен больше не повторялось, но к этому моменту Панси и сама все поняла: и почему к ним никогда не приходил брат ее матери, и что он состоял не только в этой команде...
Погрузившись в воспоминания, Панси сама не заметила, как ушла далеко от обоих мальчишек, и пришла в себя, лишь обнаружив, что стоит, склонившись над стеклянным ящиком с кубком шестьдесят шестого года. Слизеринские ленты, пергамент со списком команды, имя дяди, которого она никогда не видела. Все прочие имена она пробежала мельком, найдя знакомые по криминальной хронике, и содрогнулась, отступая.
Новая мысль поразила ее воображение - ну конечно, кубок! Нужно спрятать флакон в один из кубков, над которым Уизли точно наклонится.
Она торопливо огляделась, нашла затесавшийся сюда неизвестно как кубок Хаффлпаффа и, оглянувшись, чтобы убедиться, что за ней никто не следит, торопливо открыла стеклянную крышку, зажав тряпку между колен.
Еще раз воровато оглянувшись, потянула на себя пергамент. С сухим треском тот порвался на половине списка команды и повис на тоненьком куске бумаги, да так, что вторая половина списка оказалась в тени. С помощью Люмоса прочесть не составило бы труда - но ведь Уизли не мог скастовать даже Люмос!
Панси злорадно фыркнула, опустила крышку  и оглянулась на мальчишек, изо всех сил подмигивая Винсу - но стояла она слишком далеко, вот беда.
- Винс, ты уже закончил там? - крикнула она, отчаявшись. - А то мне тут помощь нужна, Винс! Никак не могу поднять эту штуку - она прилипла там к чему-то!
И, схватившись за соседний стеклянный куб, Панси сделала вид, что никак не может приподнять крышку, надеясь, что Крэбб догадается подойти, а не использует палочку или посоветует сделать то же самое ей.

В голове Рона продолжал кружиться липкий туман, то и дело складываясь то в образ входа в Выручай-Комнату, то в неясный силуэт, напоминающий человеческую голову, то снова в ряды стеллажей... Он отрешенно переложил мокрую тряпку из одной руки в другую и попробовал сконцентрироваться на чем-то более реальном. Да хоть на Пэнси – Паркинсон, удаляясь все дальше, бормотала себе под нос что-то нелицеприятное и, судя по всему, про него – по крайней мере, слово «сквиб» Уизли расслышал совершенно точно и не сомневался, что относилось это не к Филчу. Грязная слизеринская...
Рон бросил тряпку в ведро. Сосредоточиться не получалось – злоба снова выбивала его из колеи, а от этого туман в голове становился только гуще. Надо бы и правда взяться за работу. От пары часов ручного труда пока еще никто не умер, а заодно, глядишь, он и подостынет. Сказать по правде, Уизли это даже немного пугало – то, с какой легкостью он начинал заводиться и как легко слетали с его губ оскорбления и ругань. И каша эта в голове... Так и психом прослыть недолго.
Ему почти удалось убедить себя не дергаться, а молча отработать повинность и уйти, но внезапно что-то лязгнуло по каменному полу, и Рон обнаружил, что брюки и полы его мантии насквозь мокрые. Он непонимающе смотрел на растекающуюся под ногами лужу, чувствуя, как холодная вода пробирается в ботинки. Крэбб. Да какого ж!
Уизли вдруг ясно представил, как хватает слизеринца за шкирку и впечатывает в ближайший стеллаж. Как с жалобным звоном катятся кубки, как в глазах Крэбба появляется страх – настоящий страх, и можно снова ударить его. И еще раз, и еще... Здесь ведь нет Флитвика, чтобы разнять их.
Спина Рона покрылась холодным потом. Так, ну все. Ему точно нужно успокоиться, это уже ни в какие ворота не лезет. Это же Крэбб, просто Крэбб, он всегда такой. И Паркинсон.
Уизли медленно побрел вдоль длинного ряда стеклянных кубов с наградами за чемпионаты по квиддичу. Вот последние – гриффиндорские. Он заметил имена Фреда и Джорджа в списках членов команды и раздраженно скрипнул зубами. Братья Уизли всегда умели себя проявлять, только вот младший как-то не получился. Дальше – море зеленых лент. Слизеринцы, всегда им все удается, всегда им все сходит с рук. Даже сейчас Крэбб ничего не получит за свою выходку, а эта дура Паркинсон так и будет смеяться над ним – безнаказанно.
Рон зажмурился и попытался сосчитать до двадцати, но перед глазами снова оказались эти проклятые стеллажи. Что-то не так. И, похоже, что-то не так с ним самим. Взгляд выхватил в череде зеленого желто-коричневую ленту. Ого, хаффлпаффский кубок! Рон тяжело оперся рукой на стеклянную крышку и попытался вчитаться в список членов команды, чтобы не обращать внимания на шум и карусель непонятных клякс в голове. Ничего не видно! Он раздраженно поднял крышку – и в нос ударил сильный пряный запах. Сразу за ним пришла злоба – тупая и искусственная, которой, впрочем, было достаточно, чтобы нарушить хлипкий самоконтроль и вместе с одурманивающим эффектом зелья впустить в сознание гриффиндорца нечто, наделенное собственным разумом. На Рона будто нахлынуло что-то холодное и чужое, и о том, что было дальше, он уже не помнил.
А там было на что посмотреть.  Крышка со звоном упала на место, пойдя трещинами от сильного удара. Уизли развернулся рывком – от его обычной в последнее время медлительности не осталось и следа – и бросился на Крэбба, сбивая того с ног. Теперь он не хотел просто выместить на слизеринце свою злость – он собирался нанести тому реальный вред и, возможно, справился бы с этим, если бы  сознание не прыгало с одного на другое. Пару раз взмахнув кулаками, не зная даже, достиг он цели или нет, Уизли вскочил и бросился к Паркинсон, хватая ее за шиворот:
- Смешно тебе, да, Паркинсон? Смешно?
Вряд ли слизеринская староста смеялась, и Рон, наверное, заметил бы это, если бы в его голове сейчас не обитало что-то постороннее и злобное, давно искавшее повод расположиться там по-хозяйски.

Паркинсон пыталась вырваться, но гриффиндорец держал крепко – сейчас ему нравилось то, что происходило, то, как слизеринка в один момент растеряла большую часть своей самоуверенности. Уизли хмыкнул: угрозы Пэнси не обманули его – он видел, что она боится. Впрочем, его и надо было бояться.
- Отравишь? – он склонил голову на бок, разглядывая девчонку пустыми, ничего не выражающими глазами. – Так ведь ты же уже это сделала, правда?
Малявке надо бы сказать «спасибо»: если бы не она, голосу в голове Рона потребовался бы еще день или два, чтобы подчинить себе мальчишку. Но это зелье пришлось как нельзя кстати. Хорошая, умная слизеринская девочка. Но такая суетливая, такая раздражающая!
«Я буду кричать»,  надо же.  Старается делать вид, будто у нее все под контролем. Будто она больше не боится.
- Вот как? Заманчиво, - ухмыльнулся гриффиндорец и, размахнувшись, ударил Пэнси по щеке.

Звук пощечины неожиданно подействовал на Рона куда более отрезвляюще, чем недавняя драка с Крэббом: он вынырнул из темноты, которая подавляла его, и растеряно взглянул на Паркинсон. На щеке слизеринской старосты алело пятно, как от удара, а Рон продолжал одной рукой удерживать ее за шиворот. Уизли почти испуганно разжал пальцы. Как он здесь оказался? Он что, ударил Пэнси? Зачем?!
Рон непонимающе перевел взгляд с лица слизеринки на свои руки. Да ладно. Он не мог. Не стал бы. Он ничего такого не помнит.
В висках заломило, и Уизли, зажмурившись, сделал несколько шагов к выходу. Нужно найти Марию. Если это последствия проклятья...

Додумать Рон не успел. Голову заполнил шум, и та часть трезвого, не зараженного чужим присутствием сознания, что еще могла попросить о помощи, впала в забытье. Взгляд гриффиндорца снова стал стеклянным, а руки сами собой сжались в кулаки. Он повернулся к Пэнси: они с Паркинсон еще не закончили.