Найти нужный адрес оказалось не так-то просто: хитросплетение улочек было крепким орешком и само по себе, а уж в сочетании с вечерним сумраком, отсутствием толкового освещение в плохом районе и начавшимся к вечеру мокрым снегом и вовсе превращалось в сложную задачу. Можно было, конечно, обойтись без маггловского транспорта и переместиться через камин из Хогсмида, однако Минерва почти не сомневалась, что если Северус и ответит ей, то уж совершенно точно не пригласит. В данном случае подходил только тот вариант, который не оставил бы Снейпу никакого выбора, так что пришлось МакГонагалл аппарировать в ближайшее известное ей подходящее место в маггловском Лондоне, а потом добираться сначала на метро, после чего пересесть на автобус. Альбус, который, в отличие от Минервы, дома у Северуса хоть когда-то бывал, посмеивался в бороду, выдавая ей ценные указания, на поверку оказавшиеся устаревшими: названный Дамблдором автобусный маршрут давно отменили, так что у МакГонагалл прямо-таки приключение получилось, однако о том, чтобы отказаться от идеи навестить Северуса и мысли не было – уж больно вся ситуация казалась МакГонагалл неоднозначной, а откровенно мутная, по её мнению, реакция Альбуса мало что проясняла. Что же, Минерве не привыкать было разбираться в проблеме самостоятельно, когда Дамблдор очередной раз темнил, недоговаривал и многозначительно улыбался.
К счастью, хотя бы прохожие навстречу не попадались, так что Минерва могла, не опасаясь нарушить Статут, поддерживать чары, которые защищали её от холода, грязи на обуви и быстро тающего снега, так что на порог дома в Тупике Прядильщика она ступила вполне бодро, сохраняя боевое настроение, и уверенно постучала в дверь.
– Добрый вечер, Северус, – мягко улыбнулась Минерва, когда Снейп показался на пороге. Если бы МакГонагалл явилась не одна, она бы непременно поспорила со своим спутником о том, как именно хозяин проявит удивление визитом. Минерва бы непременно ставила либо на вариант "слегка приподнимет бровь", либо на "вообще никак" – и совершенно точно выиграла бы. – Мне показалось, что после сегодняшнего происшествия на уроке вам не помешает поддержка неравнодушного коллеги.
Разумеется, это было чистой воды беззлобной провокацией: во-первых, ничего на уроке не случилось, а во-вторых, Снейп на нём не присутствовал, однако МакГонагалл было любопытно понаблюдать, как Северус выкрутится: у Минервы сегодня не было последних уроков, так что до дома Снейпа она добралась раньше, чем миссис Малфой успела бы связаться с ним по камину, если, допустим, у них была практика отчёта о каких-то нестандартных ситуациях.
– Позволите войти?

– Увольте, Северус, у меня уже скоро условный рефлекс выработается, – чуть поморщившись, ответила Минерва, воспользовавшись приглашением и усаживаясь. – Не только на лимонные дольки, но и на лимонное всё, а безвинные цитрусовые ничем не заслужили подобного отношения.
Единство Альбуса и лимонных долек было чем-то таким же неизменным, как Альбус и носки, но если последнее ввиду некоторой интимности сего предмета гардероба всплывало в разговоре только незадолго до Рождества или дня рождения Дамблдора, то первое – чуть ли не каждый день, а то и по несколько раз. Впрочем, Минерва явилась сюда не для того, чтобы рассуждать о сладкой слабости Альбуса.
– Разве цель моего визита не очевидна? – устремлённый на Снейпа взгляд выражал лёгкую степень удивления. Несомненно, не было причин поражаться тому, что Северусу были чужды проявления нормальных человеческих чувств и эмоций, но за годы знакомства и наблюдений за МакГонагалл он мог бы уже давно привыкнуть к этим проявлениям с её стороны. – Узнав, что вы настолько нездоровы, что даже решились на подобный трюк, я захотела проведать вас. Узнать, быть может, вам требуется что-то, что не в состоянии сделать домовик.
Северус и правда выглядел не слишком хорошо. Минерва надеялась, что его болезнь – в большей степени попытка избежать встречи с Тёмным Лордом после неудавшегося нападения на школу, но, видимо, Снейпа и впрямь подкосило. Хорошо, что она взяла с собой корзину с кое-чем крайне полезным при таких случаях – от натурального мёда до нескольких колб из Больничного крыла, чьё содержимое было изготовлено самим Снейпом. Не было сомнений, что любое лекарственное средство, приобретённое в аптеке, Северус бы поднял на смех, как и зельеварческие умения его создателя.
– Право, меня удивила личность исполнителя вашей роли, как и то, что Альбус согласился на эту театральщину, не предупредив меня и профессора Бёрбэдж, – покачала головой Минерва, выгружая на стол содержимое корзины. – Что, если бы я или она пришли к вам с каким-то вопросом касаемо Ордена? Совершенно посторонний человек мог узнать закрытую информацию, а вам ли не знать, Северус, насколько это опасно.

– Вы льстите актёрским талантам миссис Малфой или недооцениваете собственное умение производить на студентов особенное впечатление, – хмыкнула Минерва, взмахом волшебной палочки уменьшая опустевшую корзину, чтобы спрятать её в карман мантии. – Даже студенты начали обращать внимание на то, что вы стали куда менее... скажем так, придирчивы во всём, нежели раньше. Благо, у них было на что списать это изменение, а когда вы выздоровеете и вернётесь на своё место, временность сего необычного явления быстро сгладит удивление.
Если бы не серьёзность поднятого вопроса, МакГонагалл непременно нашла бы тему забавной и достойной какой-нибудь беззлобной, но едкой шутки. В конце концов, у Снейпа и впрямь была особая репутация среди учеников, своя специфика поведения, и вряд ли кто-то был способен повторить её с той точностью, которая обеспечила бы отсутствие подозрений. Во всяком случае, окажись миссис Малфой в стане Пожирателей Смерти, её бы разоблачили в считанные минуты и без всякой легилименции, как была уверена Минерва.
– И я имела в виду визит не сюда, Северус, а в ваш кабинет в Хогвартсе, – заметила МакГонагалл уже совершенно серьёзно. – Чарити могла зайти, чтобы очередной раз высказать недовольство из-за поведения слизеринцев на своём уроке, а попутно сообщить что-то, что никак не касается ушей миссис Малфой.
Альбуса Минерва по этому поводу уже успела отчитать, но толку-то – как с гуся вода. Неизменная многозначительная улыбка, всезнающий взгляд и выражение лица, как бы говорящее, что всё идёт по его точному плану, так и было задумано вплоть до прихода МакГонагалл и каждого её слова. И да, лимонные дольки, чтоб их. Минерва невольно поморщилась.
– Пусть это останется на совести Альбуса, – подытожила она и посмотрела на Снейпа уже иначе. – Так я могу чем-то помочь? И зачем были такие сложности вовсе? Не случилось бы ничего катастрофического, если бы вас кто-то официально заменил, хотя бы сам Альбус.
Всё равно у Дамблдора в школе было не так много дел, как обычно, если учесть, что к его возвращению вся документация была приведена Минервой в идеальное состояние.

– Недоговорённости, разделение сведений и неполная информированность, – с неопределённой улыбкой подытожила Минерва. – Всё как всегда.
Может, по части понимания заботы и неравнодушия у Снейпа и были проблемы, но уж с наблюдательностью у двойного агента, способного годами обводить вокруг пальца самого Тёмного Лорда, явно не могло не быть всё хорошо, так что Северусу не составило бы труда понять, что эта улыбка МакГонагалл была всё же скорее ироничной, нежели какой-то иной.
– Уже больше двух недель прошло с моей встречи с Альбусом, первой за много месяцев, как вы знаете, на которой он обещал пересмотреть своё отношение к информированности орденцев, – продолжала Минерва, придвинув к себе чашку. – И что же мы видим в результате? Всё те же тайны, всё те же недомолвки, всё то же использование людей.
Мерлин, если уж сама МакГонагалл готова была искать ответы там, где за них придётся платить, причём отнюдь не в переносном смысле, но в самом что ни на есть прямом, выворачивая далеко не бездонные учительские карманы, – значит, всё-таки что-то было в давно выработанной схеме не так, но Альбус отказывался видеть это или, что куда вероятнее, признавать. Иной вариант означал необходимость отказаться от роли извечного кукловода, контролирующего каждый шаг и каждое слово любого, кто готов был помогать его делу, потому что без этого постоянного контроля никто не был ни на что способен – в одиночку, без необходимых знаний и, особенно, тех тайн, которые Альбус держал при себе. Порой Минерве даже казалось, что Дамблдор ничего не меняет лишь из-за того, что опасается утратить этот контроль и ощущение, которое испытывает всякий раз, когда многие талантливые волшебники, взрослые, состоявшиеся, способные на выдающиеся свершения, снова и снова заглядывают ему в рот. Пожалуй, Северус как никто другой мог понять эти её мысли, если бы они когда-либо были озвучены.
– Вас... не вызывали после случившегося в Хогвартсе? – совсем иным тоном и без тени улыбки спросила МакГонагалл, глядя на Снейпа предельно серьёзно. – Альбус, как водится, промолчал в бороду, но я беспокоилась, как бы не было последствий. Конечно, ваше имя нигде не фигурировало, а мы позаботились об альтернативном источнике, но всё равно.

– О дивный новый мир, в котором мы на вопрос о том, как мы и что у нас происходит, отвечаем "я всё ещё жив", и это почитают за положительный ответ, – хмыкнула Минерва, вновь улыбнувшись, но и на сей раз скорее со смесью иронии и одновременно печали. – Не припомню, чтобы когда-либо слышала от вас что-то кардинально иное, Северус.
И ладно бы только Снейп, от которого и улыбки-то можно было дождаться разве что по особому случаю и под эффектом Империо либо какого-то веселящего зелья – и то МакГонагалл не была уверена относительно того, не напился ли он в юные годы каких-то антидотов от составов, влияющих на эмоции, просто так, чтобы сберечь прочно устоявшийся имидж. Но последнее время подобный ответ – "жив, справляюсь" – можно было услышать даже от тех, кто когда-то мог сказать, что у него всё отлично, хорошо или хотя бы нормально. Да даже если бы и плохо! Постоянное предчувствие войны и чего-то дурного, нависшее в воздухе, смазывало эмоциональные грани, сглаживало углы, оставляя только что-то неопределённое, вроде бы и не плохое, но и не слишком-то хорошее, этакое усреднённое нормальное; а вероятность в любой момент, куда бы ни отправился, столкнуться с очередной агрессивной акцией Пожирателей Смерти, учило в первую очередь отмечать, что ты пока ещё жив. Минерву немного успокаивало лишь то, что ещё хотя бы дети могли сказать что-то иное, пусть даже и в негативном плане: если они боялись, значит, помнили ещё, каково жить без страха. Пожалуй, если бы она начала слышать этот драклов ответ – "жив пока, справляюсь как-то" – от студентов Хогвартса, впору было бы начать расписываться в полнейшем крахе всех шансов на мало-мальский успех.
И всё же, как бы ни были эти слова свойственны непосредственно Северусу, как бы ни привыкла Минерва слышать от него нечто подобное, это не значило, что ей не было печально от них каждый новый раз.
– Если вы считаете, что ничего не изменится, – чуть тише продолжила МакГонагалл, – зачем же продолжаете?
Слишком сложный вопрос. Обычно Минерва не поднимала подобные темы в их нечастых с Северусом беседах, которые не касались учебного процесса, да и Снейп никогда не демонстрировал особого желания общаться с ней за пределами школьных обсуждений, и вряд ли бы что-то могло измениться, если бы не постепенно копившееся в МакГонагалл разочарование в бездействии и решениях Альбуса, за последние полгода приведших к слишком многим смертям. Во время прошлой их беседы с Северусом, состоявшейся три месяца назад, Минерва была больше печальна и огорчена, но с тех пор в ней окрепло всё то же разочарование, а вместе с ним и жажда действий, неспособность просто сидеть и ждать, пока явится Альбус и скажет, что делать. В конце концов, защиту Хогвартса они распланировали без его участия – и успешно! Разумеется, если бы Дамблдор не вмешался и не выступил против Тёмного Лорда лично, на его месте могли оказаться другие люди, не столь искушённые в поединках, и тогда результат мог оказаться печальнее для защитников школы, но Пожирателей всё равно бы выдворили, – и это означало, что им нужны толковые и опытные боевые чародеи уровня Альбуса, однако как руководитель Ордена он не сделал ничего – и они всё равно справились.
Впрочем, от Северуса, никогда не выражавшего свои истинные мысли и чувства, Минерва не ждала никакого ответа, кроме каких-то общих нейтральных фраз.

Глаза не полезли на лоб только благодаря многолетней преподавательской закалке и привычке удерживать нейтральное и непроницаемое выражение лица вне зависимости от того, что отчебучат студенты и какое желание в качестве внутренней реакции – расхохотаться или возрыдать – возобладает. И всё же ответ Северуса был слишком неожиданным, чтобы не отреагировать хотя бы удивлённым взглядом под вздёрнутыми бровями. Подобной откровенности Минерва не слышала из его уст, наверное, вообще никогда. Озвучить своё мнение относительно студента, не отказывая себе в едкости и критике, – сколько угодно. Ответить коллеге достаточно резко и даже грубо – тоже вполне. Облить потоком желчи кого-то в Ордене, особенно Ремуса или Сириуса – вот уж точно было вполне в обычае Снейпа. Но чтобы вот так прямо, откровенно и многословно высказаться относительно чего-то условно абстрактного вместо стандартного ухода от якобы вежливой беседы – это и впрямь было чем-то из ряда вон выходящим. Грешным делом МакГонагалл даже подумала о том, не подсунули ли домовики Снейпу по наущению Альбуса сдобренное алкоголем рагу, но это, конечно, было уже фантазией, хоть и не такой невозможной, как откровенность Северуса, а ведь вот оно как сложилось.
– Не ожидала, что вы ответите, – искренне проговорила Минерва, немного помолчав, чтобы переварить услышанное. – Обычно из вас нужно клещами тянуть что-то сверх конкретики, да и то лишь Альбусу это удаётся.
За исключением, конечно, оскорблений экс-мародёрам и критики в адрес юной поросли, но этот комментарий МакГонагалл благоразумно оставила при себе, не желая спугнуть столь редкий момент. Но и упускать его было недопустимой роскошью.
– Боюсь, ветер свободы повеет нам в лица не ранее, чем завершится шахматная партия, в которой мы с вами, Северус, как и многие другие, являемся всего лишь разменными фигурами, – аналогия с шахматами была банальной донельзя, но подходила к ситуации идеальнее некуда, так что Минерва не избегала её, разве что лишь слегка скривившись. – А по части количества информации я всё-таки не соглашусь. Мы уже беседовали с вами после трагедии на Хэллоуин, и я до сих пор убеждена, что такого количества смертей ни в чём не повинных магглов можно было избежать, если бы Альбус не умолчал о том, что знает о грядущих намерениях Пожирателей. Более того, гибель Чарли Клиффорда тоже стала результатом недоверия и информационного вакуума: ему просто никто не сообщил, что Сириус скрывается за пределами Британии, что никак не может находиться в Лондоне. Боюсь представить последствия сокрытия информации о нападении на Хогвартс.
Ей и впрямь становилось жутко при мысли о том, что могло бы случиться, если бы они полагались только на преподавательский состав и Орден Феникса, а ведь подключение Аврората было её личной инициативой, которую Альбус принял уже после того, как Минерва рассказала обо всём Руфусу и Дженис, 
– В конце концов, без поддержки авроров мы бы вряд ли отделались так... сравнительно легко, – подытожила Минерва. – А ведь это был исключительно вопрос доверия людям и распространения информации. При этом, заметьте, до Пожирателей слухи не дошли. Что стоило поступить подобным образом в ноябре? Альбус порой слишком сильно опасается доверия. Разумеется, никто не отменяет осторожность, но и излишняя недоверчивость имеет обратную сторону: чем меньше он доверят другим, тем меньше они готовы довериться ему. Однажды это может привести к трагедии.