Перерыв им, видите ли, понадобился. Для обдумывания, ишь ты. Регламент! Сплошная бюрократия. Видела Минерва то обдумывание: половина потащила свои изрядные телеса в министерский буфет, четверть рассосалась по ближайшим скамьям (то-то их в коридорах вблизи к залам заседаний так много!), ещё часть разбилась на маленькие группы, чтобы захвалить предложения, которые обхаяли минутой ранее, когда были частью другой такой же компании. Идея Скримджера освободить рабочие места в Министерстве от балласта для молодых и активных специалистов была, несомненно, хороша, но начинать этот процесс следовало прямо отсюда, из Визенгамота, где не меньше трети чародеев заседали исключительно по привычке, ради ощущения собственной важности или же во имя каких-то льгот. Остальным же, кому было действительно не наплевать на настоящее и будущее магической Британии, приходилось всякий раз с трудом расталкивать ту бестолковую треть, которая предпочла бы вообще никаких решений не принимать, откладывая на обсуждения на потом. Вспомнив затравленный взгляд одного из заседавших в Визенгамоте старпёров, когда он увидел краткий список того, что МакГонагалл намеревалась поднять на повестку дня, как только ей дадут слово, она презрительно фыркнула, глядя на собственное отражение в стекле, за которым на дремлющие горы медленно опускались крупные хлопья снега. Зачарованное окно, видимо, было призвано настраивать на философский лад, но сейчас производило на Минерву обратный эффект, лишь напоминая о пассивности многих членов Визенгамота. Слишком многих, а ведь рыба гниёт с головы.
От малоприятных мыслей её отвлёк незнакомый голос, но МакГонагалл достаточно много времени провела в качестве профессора, декана и заместителя директора, чтобы в тот момент, когда обернулась, её лицо уже приняло нейтрально-вежливое выражение. Потребовалось несколько секунд, чтобы связать человека, стоявшего перед ней, с колдографией не слишком хорошего качества – перед тем, как появиться в Визенгамоте, Минерва, разумеется, подготовилась, и этот процесс подразумевал далеко не только вопросы Альбусу о том, кому можно доверять, а к кому следует приглядываться. Кое-какую информацию ей удалось собрать о каждом, так что после короткого промедления она восстановила в памяти имя, должность, а также краткую биографическую сводку. Слава Мерлину, что в Визенгамоте хотя бы её учеников были считанные единицы, зато бывших сокурсников или тех, кто учился на несколько лет позже или раньше, оказалось достаточно.
– Это все инициативы на сегодня, – отозвалась она, поворачиваясь спиной к зачарованному окну. – Что очевидно, раз сейчас перерыв для обдумывания выдвинутых предложений. Полагаю, вам регламент должен быть известен куда лучше, чем мне.
Энгус О'Рейли. Тёмная лошадка, человек вне условных внутренних обществ, о котором даже Альбус ничего толком не мог сказать. Один из тех, кого предстояло изучать с нуля – в школе МакГонагалл не слишком хорошо его помнила, разве что могла с уверенностью сказать, что он не играл в квиддич в те же годы, что и она. Впрочем, даже если бы они были ровесниками и сидели за одной партой, это мало что изменило бы: люди имеют свойство меняться с возрастом, особенно если на пору их становления выпадают непростые времена, как, например, война.
– В разрушении? – переспросила Минерва, приподняв бровь. – А вы сторонник идеи, что плохо функционирующий или сломанный механизм лучше вообще не трогать, пока хоть как работает?

– Как может неплохо функционировать место, из которого всего полгода назад успешно сбежала целая толпа опасных преступников? – риторически поинтересовалась Минерва, не скрывая некоторого скепсиса. – Дементоры очень помогли удержать их тогда? Даже Министр Магии, который, напомню, долгое время возглавлял Аврорат и отправил в Азкабан немало его постояльцев, не отрицает, что дементоры уже подвели нас единожды. Кто гарантирует, что в случае повторного ареста Пожирателей Смерти не случится то же самое?
Странный вообще подход предпринял этот человек, заведя такой вот разговор с ней и с ходу обвинив в переходе на личности. Как можно перейти на личность, когда эта самая личность практически не знакома? Если же таков был его метод прощупывания новичков Визенгамота... Что же, Минерва имела опыт общения с Аластором Муди, а вряд ли хоть кто-то мог сравниться с его умением заглядывать собеседнику в нутро, в том числе – буквально.
– А чтобы что-то нарушать, мистер О'Рейли, это сначала нужно хорошо изучить, – чуть склонив голову набок, с лёгкой улыбкой проговорила она, едва заметно выделив имя собеседника. Господин упрекатель всё-таки даже не соизволил представиться. – Иначе эти нарушения принесут только хаос. Сломать что-то, конечно, нетрудно, гораздо сложнее создать что-то новое вместо сломанного старого, но вряд ли первое посещение заседания Визенгамота можно счесть достаточным для этого. Однако то ли ещё будет. Быть может, в следующий раз.
Вопрос о посещении Азкабана Минерва проигнорировала. Очевидно, что она не посещала тюрьму, поскольку попасть туда можно было или по должности, или будучи защитником арестованного, или состоя в родстве с заключёнными. МакГонагалл не имела отношения ни к одному из трёх вариантов, но её впечатления об Азкабане были достаточно сильны благодаря сначала так называемой охране Хогвартса в виде кольца дементоров (спасибо дорогому Министерству и покойному Фаджу за это), а позднее – рассказам Сириуса, от которых кровь стыла в жилах. Никто не заслуживал подобного.
– Лишение свободы и, что ещё хуже, магии, само по себе является весьма страшным наказанием, чтобы ещё и к пыткам прибегать, – высказала она свою точку зрения. – Не говоря уж о том, что дементоры не особенно разбираются, из кого выжимать все соки – из хладнокровного убийцы, осуждённого пожизненно, или из безобидного чиновника, присвоившего чужие деньги и получившего небольшой срок. Наказание за преступление и откровенная бесчеловечная пытка – всё-таки немного разные явления, вы так не думаете?
Приглушённо хмыкнув себе под нос, Минерва добавила:
– Не говоря уж о вероятности судебных ошибок, когда этой пытке подвергается невинный человек. Можно принести извинения за ошибочное лишение свободы, но кто способен вернуть испитое дементорами счастье и светлые воспоминания?

– Профессор МакГонагалл, – поправила она. – Я не перестаю являться им, покидая Хогвартс. И если вы считаете доблестных сотрудников Аврората неспособными уследить за потерей палочки, выданной преступнику, а также использовать в случае её потери простейшее заклинание "Акцио", изучаемое на первом курсе, тогда как вы можете рассчитывать на то, что преступники вновь вернутся на скамью подсудимых и что вся система правосудия отлажена так уж чётко?
Сказал бы он такое Аластору – тот бы поднял О'Рейли на смех, хохотал до слёз, а потом сделал так, чтобы этими же слезами тот умылся. Впрочем, Минерва была уверена, что любой аврор нашёлся бы, что ответить на подобное сомнение в его компетенции, не только оскорбительное и несправедливое, но и не имеющее под собой оснований. Кроме скепсиса, разумеется, и жажды крови.
– Я не умаляю никаких преступлений, однако если подходить к любому проступку с вашим мерилом, мистер О'Рейли, нам стоит начать, пожалуй, ещё с детей, которые первым магическим всплеском привлекают внимание магглов. Подумаешь, они это не контролировали! Статут же нарушен, преступление совершено, следует отправить преступника в Азкабан, с дементорами познакомиться. Так, буквально на минуточку, но обязательно. Напомните, сколько раз за школьные годы вы сбегали в Запретный лес? Покидали гостиную после отбоя? Использовали магию в коридорах? Это же правила, это законы, а любой их нарушитель должен нести наказание – в Азкабан! Посмотрю я на то, какими вырастут дети, которые хотя бы тридцать секунд побывали там, – в конце концов, кто безгрешен, мог бы первым бросить камень в Минерву. Она не сомневалась, что не прилетит ни один. – Тех, кто решением суда получил право на второй шанс, то есть возможность расплатиться за свой проступок и после этого вернуться в общество, то есть все, кто не совершал тяжких преступлений, не должны отвечать по той же строгости, что и осуждённые пожизненно. Иначе это уже не наказание, а действительно пытка. Мы же вроде рассуждаем о тюрьме, а не о пыточной камере размером с башню в море, нет?
Он обвинял её в снисходительности, сам при этом будучи сторонником чесания всех под одну гребёнку, что не просто становилось в один ряд с несправедливостью, но и попирало саму законность. Минерва могла бы привести примеры из маггловского мира – о, она весьма тщательно подошла к изучению вопроса, – но остереглась, поскольку слишком многие волшебники, едва услышав слово "маггл", вешали на любой предмет обсуждения ярлычок "плохой, недостойный волшебника", не понимая, увы, что кое в чём магглы давно их опередили.
– А если вы считаете, что суд не учитывает всех последствий преступления и может спустить финансовому махинатору несовместимые с жизнью последствия, к которым привели его действия, если уверены, что суд учитывает только прямой вред, и принимающие решения волшебники слишком слепы и глупы, чтобы увидеть закономерность, что же, полагаю, вам следует поднять на следующем заседании вопрос о компетентности чародеев Визенгамота и их способности работать с документацией, предоставляемой ДОМП, – Минерва очень вежливо улыбнулась. – Я с удовольствием поддержу дискуссию.

– Вы, кажется, упускаете из виду или осознанно игнорируете очень важный факт, – терпеливо, как маленькому, повторила Минерва. – Дементоры отпустили Пожирателей Смерти. Они позволили большому числу людей, лишённых волшебных палочек и потому никак не способных защитить себя от их невероятно сильного воздействия, покинуть свои камеры, пройти по коридорам к подготовленному для них Тёмным Лордом выходу, и подождали, пока все они то ли переплывут пролив, то ли по двое-трое аппарируют при помощи их господина. Насколько я помню, портключи в Азкабане не работают, а значит, дементоры держались в стороне всё то сравнительно немалое время, пока преступники покидали камеры и выбирались на волю. Мерлин, да что ещё им нужно сделать, чтобы вы наконец поняли: эти создания или сами суть порождение Тёмной магии, или Тёмный Лорд нашёл способ подчинить их, договориться, подкупить или ещё что-то? Может, стоит допросить их, чем они занимались вместо выполнения своих прямых обязанностей? Ах да, погодите, с ними же общаться могут единицы, какая досада.
Это казалось бы попросту смешным, не будь настолько серьёзно и опасно. И то, что стоящий перед ней человек не понимал этого, являясь в то же время руководителем одного из самых серьёзных Департаментов Министерства Магии, внушало только тревогу.
– Вы уверены, что завтра, через неделю или месяц дементоры снова не решат себе что-то там и не отправятся, например, на прогулку по маггловскому Лондону? Статут будем спасать всем миром, не говоря уж о количестве жертв, – покачав головой, она пристально взглянула на Энгуса. – Вы правда считаете, что ваше желание держать преступников в ежовых рукавицах оправдывает подобный риск? А ведь предлагаемые мной методы ещё даже не тестировались, чтобы вот так легко с потолка называть их по определению неудачными, тогда как ваш подход уже продемонстрировал свои явные недостатки. Но да, разумеется, зачем ломать голову и искать решение, когда можно махнуть рукой, мол, проблема сама рассосётся, и ждать, пока не случится очередной кризис, к которому никто не будет готов, а потом удивляться: как же это так, откуда зимой снег, мы же его не ждали!
Хмыкнув, она отвернулась, вскользь посмотрев, кто чем занимается. Некоторые члены Визенгамота всё ещё продолжали беседовать небольшими группами, кое-где споры казались явно горячими – видимо, такие вот обмены мнениями были нормальным явлением для перерывов. Вот только вряд ли приносили пользу, судя по нынешнему собеседнику МакГонагалл и его бараньему упрямству. И ведь таких здесь большинство, приходилось признать с печалью. Дело было даже не в том, что именно Энгус О'Рейли категорически отказывался поддержать её предложение по Азкабану – леший с ним, с Азкабаном, это всего лишь один из множества важных вопросов, которые она подняла на обсуждение. И то, как горячо на большинство из них отреагировали присутствующие, говорило о том, что раньше подобные темы обсуждались редко. Вот что удручало больше всего – то, как трудно было заставить слепцов прозреть и увидеть очевидное: вся их система устарела и прогнила насквозь, её требовалось снести и отстроить заново уже давным-давно, вот только это требовало слишком многих усилий, а не просто трепания языком, рассиживая на мягком стуле в вызывающе сливовой мантии.
– Критики, мистер О'Рейли, не выдерживает неумение признавать ошибки, – негромко проговорила Минерва, глядя в сторону, где один из членов Визенгамота, пожилой чиновник с филейной частью такого размера, что ему бы точно не помешало оказаться кем-то обворованным ради небольшой диеты, так громко, что даже до стоящих поодаль доносилось, рассуждал со страдальческим выражением лица о нежелании остальных повысить налог на продажу Дымолётного пороха. Вот что вызывало его беспокойство. Вот что было пределом заботы многих. Это уже не просто огорчало, но внушало что-то сродни отчаянию. – И нежелание заниматься тем, что отнимает много времени и сил, хотя давным-давно необходимо. Равнодушие и наплевательство.
Моргнув, МакГонагалл опомнилась. То, что она говорила сейчас этому человеку, было равносильно метанию бисера перед флоббер-червями.
– Но, простите, кажется, я отвлеклась от весьма важного обсуждения мер запугивания населения, – очередная улыбка была всё такой же исключительно вежливой. – Если выдворение дементоров вас так огорчает отсутствием наказания, могу предложить альтернативы из маггловского средневековья. Наша судебная система как раз примерно на том же уровне находится, так что давайте остановимся на испанском сапоге или иглах под ногти. Впрочем, зачем далеко ходить? У нас всегда остаются охранники и профилактическое Круцио. А что? Заодно и они стресс снимут.

– Вы вообще слышали, что я говорила на заседании после очерчивания узких пунктов программы? – с прищуром, как будто пытаясь разглядеть пылинку на кончике его носа, посмотрела на собеседника Минерва. – Или же настолько возмутились самим фактом того, что кто-то осмелился назвать подгнившую за века неподвижности систему несовершенной, что всё остальное восприняли как музыкальное сопровождение или гул роя грюмошмелей?
Нет, конечно, ей пришлось существенно сокращать всё то, что хотелось сказать, выдавать чёткими и сжатыми формулировками, чтобы выдвижение идей не превратилось в лекцию, а заседание – в вечер имени Минервы МакГонагалл, но, Мерлин и Моргана, этот человек не впервые в Визенгамоте, он же должен был уметь думать и связывать факты воедино, а также обращать внимание на комментарии, дополнения и те ответы, которые она давала на вопросы остальных волшебников! Какое всё-таки счастье, что он не был лет этак на десять младше, иначе Минерве пришлось бы на последних курсах преподавать ему трансфигурацию. Хуже любых шалопаев, нарушителей правил, непосед, ленивцев, драчунов, выскочек и прочих трудных учеников были те, кто, обладая умом, не умел и не хотел слушать. Из таких детей вырастали взрослые, глухие ко всему и всем. Такому над ухом маггловскую ядерную бомбу сбрось – и то не заметит, пока сам не сгорит, а потом ещё на том свете будет оглядываться и удивляться, что это такое произошло, ведь всё было хорошо. Как положено. Как заведено.
– А знаете, пожалуй, повторяться не буду. Если вы один раз не услышали, то и второй тоже проигнорируете, так что не вижу смысла сотрясать воздух, – вздохнув, решила МакГонагалл. – Добавьте предложение просто прогнать дементоров к остальному списку вменяемых мне идей, которые вы сами же мне приписали. Кажется, это доставляет вам куда больше удовольствия, чем всерьёз обсуждать способы решения проблем магического сообщества.
А ещё лучше – стоять в коридоре и препираться. В начале разговора Минерва ещё надеялась, что, пусть они с О'Рейли и не согласны в некоторых ключевых моментах, но за перерыв смогут хотя бы прояснить это и понять точку зрения оппонента. В конце концов, в споре рождается истина. Однако когда один из спорщиков отказывается слышать другого, вместо этого придумывая его ответы и считая, будто сказаны были именно они, любой спор превращается в нелепицу.
– Круцио – аморально, а дементоры – нет? – всё-таки не удержалась она, посмотрев на Энгуса теперь уже настороженно. – Терзать тело избыточно, но душу можно насиловать ежедневно на завтрак, обед и ужин, так что ли? Вот уж увольте меня от передачи детям такой морали. Если, конечно, не хотите получить на выходе ещё больше Пожирателей Смерти.

Отредактировано Minerva McGonagall (29 декабря, 2016г. 01:04)

– Я вот не могу понять: вы с кем-то поспорили на горшок лепреконского золота, что выведете меня из себя, вам отчего-то выгодно выставить себя недалёким человеком или же вам просто в удовольствие обмениваться колкостями? – поинтересовалась Минерва. – Иначе чем объяснить то, что вы игнорируете очевидное? Я предлагаю реформы, мистер О'Рейли, а не поставить Министерство на наковальню и шандарахнуть сверху молотом перемен. Любой план в чистом виде не доработан, и я никоим образом не могу утверждать, что каждое из моих предложений идеально, хотя бы по той простой причине, что большинство из них затрагивает сразу несколько сфер, и далеко не во всех я разбираюсь на уровне, необходимом для детальной проработки. Но ведь для этого и нужны подобные заседания – чтобы определить, какое нововведение действительно необходимо, обсудить все сильные и слабые стороны, отыскать пути решения спорных моментов и, если решение всё же будет принято, распределить усилия специалистов так, чтобы каждый занимался своим делом, а весь процесс двигался максимально эффективно. И в то время, когда это будет максимально эффективно.
Это и правда уже слишком сильно напоминало лекцию в Хогвартсе, а Минерве не доставляло удовольствия говорить очевидное человеку, который провёл в Визенгамоте куда больше времени, чем она сама, а потому должен был всё это знать. Несомненно, МакГонагалл были в радость интеллектуальные баталии, они вносили приятное разнообразие в достаточно размеренные преподавательские будни, и потому Минерва ценила, например, редкие возможности пообщаться с Северусом, который отлично держал удар. Но то, во что вылилась их с О'Райли беседа, уже начинало вызывать откровенную досаду; любой разговор должен приводить к какому-то результату: действиям, выводам, формированию точки зрения, изменению оной, получению новых знаний или хотя бы ко взаимному удовольствию. Когда же на выходе получался выхлоп воздуха, пшик, ничто, в подобном разговоре не было никакого смысла.
– Я понятия не имею, как можно контактировать с дементорами, кроме как используя Патронус, – всё-таки ответила она уже исключительно из вежливости. Надежд на мало-мальское понимание или хотя бы попытку оного Минерва уже не питала. – Но я не магозоолог, не специализировалась на общении с этими существами и не занималась их вскрытием для изучения их потребностей. Мною были приведены доводы, почему дальнейшее их использование в Азкабане недопустимо, по моему мнению, и предложен один увиденный мною способ достижения результата, однако я нигде не утверждала, что он единственный, и всячески готова участвовать в поисках альтернатив. В том числе – заняться изучением этого вида, их языка, внутреннего строения и так далее, если окажется, что в мире нет никого, способного дать консультацию по данной теме. Но только в том случае, если сам предмет вопроса будет одобрен Визенгамотом или хотя бы отправлен на доработку, потому что в ином случае это будет такой же потерей времени, как и мои попытки в чём-то вас убедить.