Было ли дело в том, что Дамблдор почувствовал уязвимое место Долохова и воспользовался этим, или просто звезды не были в настроении помочь Антонину, но из Хогвартса Долохов едва аппарировал, затратив на это усилие последние силы.
Несмотря на то, что в замке Пожиратели разделились, переходя к запасной тактике, Антонин предчувствовал, что атака захлебнулась, и, привыкнув доверять своей интуиции, находил подтверждение своей правоте, оглядывая Ставку сразу же после аппарации.
Не были слышны ни восторженные крики, ни чествование победителей, как бывало в прежние времена - от былой мощи остались жалкие ошметки и сегодняшнее нападение обратило во прах усилия и многодневную подготовку.
Антонин сжал бескровные губы, чувствуя кислый привкус в горле, распространяющееся онемение в правой части груди, с трудом шагнул, направляясь к крыльцу, и даже это усилие оказалось чрезмерным: едва сохранив равновесие - он не собирался ползти в Ставку, будто старый пес - Долохов выждал, контролируя дыхание, с каждой секундой надеясь, что руна, вытатуированная Араминтой Мелифлуа, вот-вот подействует, вот-вот вернет ему прежние силы...
Упавшая наземь палочка положила конец этим надеждам.
Правая рука, никогда его не подводившая, казалась чужой, обрубком, приставленным по ошибке к его телу, и он выругался сквозь зубы, грязно и на родном языке, вновь переведя взгляд на окна Ставки.
Предстояло сделать так много - подвести итоги, собрать разрозненные впечатления вернувшихся, отчитаться перед Милордом - но обычное энергичное состояние его покинуло, сменившись болезненной апатией, распространяющейся в груди, тянущей вниз.
Нащупывая левой рукой вторую палочку, Долохов невербально кастует Акцио. Чуть менее суток назад приобретенная у Олливандера палочка слушается его отлично, и хотя Антонин предпочитает традиционную для места его рождения передачу палочек в роду от покойного предка следующим поколениям, он не может не оценить, что английский мастер решил проблему с подгонкой деревяшки в зародыше, создавая эти практически индивидуальные заготовки.
Поднятая палочка все еще источает тепло, и снег тает на ее рукояти, оставляя на ладони Антонина влагу. Он не обращает внимания - прошло время бастистовых платков - вытирает руку о полу мантии, чувствуя озноб и накатывающую слабость. Достаточно стоять на улице, пора браться за работу.
Второй шаг дается еще тяжелее - аналогия со старым псом ему уже не кажется такой уж дикой. Если Милорд в Ставке, он тоже сможет оценить иронию, когда Долохов приползет умирать к его ногам.
Губы кривятся в оскале сами собой, Антонин упрямо тащится по засыпанной гравием дорожке, удерживая обе палочки в левой руке. Хуже всего, отдает он отчет себе, если Лестрейнджи уже притащили целительницу. Один Эннервейт - и с ним будет кончено: магический контур просто не справится с излишком образованного импульса, и без того изрядно истощенный попытками заставить сердце биться в нормальном ритме, не заходясь аритмией.
Начиная свою практику ритуалиста, Долохов был готов платить - вот только Азкабан нарушил все планы, послав к Хель расписание на годы, которое помогло бы Антонину не понести серьезного урона, и теперь он при невероятной боевой мощи чересчур уязвим, и это проблема, которую решить он пока не умеет.
Злость - на себя, на ублюдков-авроров, на Дамблдора - придает ему сил достаточно, чтобы он взобрался на крыльцо и распахнул массивные двери.
Метка не отозвалась - куда бы не аппарировал из Хогвартса Темный Лорд, в Ставке его все еще не было.
Отчет мог подождать, и чуть ли не впервые за всю свою жизнь Антонин почувствовал благодарность за отсутствие поблизости Тома.
Лестница, ведущая на второй этаж - туда, где располагались редкие жилые помещения, где могла быть помощь - он даже не разбирает, имеет ли в виду Алекто, ее целительские дурмстранговские навыки или зелья - кажется непреодолимой преградой, но аппарация не далась бы ему и вовсе.
То, что он проделал в Хогвартсе, даже несмотря на поражение, вымотало его, выставило его на самую грань, но Долохов упрямо отказывается признаться себе в этом, уповая на то, что ему вновь повезет. На то, что у него на руках всегда появлялись нужные карты.