Порт-ключ выбрасывает Дженис точно в центр комнаты, и, едва приподнявшись на локтях, она видит, что не одна. Видит не очень чётко — перед глазами всё плывёт, и слёзы застилают глаза, но всё равно Итон узнаёт его. Арн. Человек, которому она не доверила бы и щенка, — не после МакКиннонов.
Тело сводит судорогой. Итон гнётся в сухом позыве, зажимает ладонью рот. Сглатывает загорчившее, смаргивает влагу с ресниц, поднимает, наконец, глаза. Поднимается на ноги, особо следит за растревоженной в драке ногой. Итон качает как юнгу в шторм, но она уже знает, что делать.
Она соберёт людей быстро, очень быстро, и вместе они ударят по Лестрейндж-холлу. Она аппарирует первой — в ней ведь течёт его кровь, и остальные пойдут за ней. У них есть шанс отбить Скримджера — не может не быть.
Она вернётся за ним.
Вытащит его сейчас, пока он ещё жив.
— Мне нужна палочка, Арн, — она всё ещё заикается и говорит в нос. Дышит ртом, глубоко, рвано, жадно. — У тебя есть палочка?
У него должна быть палочка. Итон заберёт её силой, если он заартачится. Итон сосредотачивается на этом, целиком и полностью, и потому ещё держится на ногах. Итон не смотрит Арну в глаза — взгляд бегает, алчно обегает его тело, не задерживаясь нигде, кроме запястий. Итон шагает к нему — ей нужна палочка.
— Дай мне палочку, Арн. Немедленно.

Отредактировано Janis Eaton (19 декабря, 2016г. 20:59)

— Мне не нужна помощь, — Итон едва не рычит. Итон скалит зубы, напрягает плечи. Думает, как бить — и как убить, если понадобится. — Мне нужна палочка.
Ей нужно поднять людей, немедленно. Бросить всех на Лестрейндж-холл.
Голова кружится. В голове — белый шум. Дженис держится, пока ещё держит себя в руках, но Арн её совсем не понимает.
Он тянет время нарочно. Хочет смерти Скримджера. Издевается. Дженис читает это в его в глазах, и от ярости у неё сбивает дыхание.
Ублюдок.
Даже Рудольфус был честнее в своём намерении убить Руфуса.
Прокусив губу до крови, — та выступает свежей каплей на запёкшейся корке, — Итон хватается за стул в попытке устоять и, задыхаясь, всё же даёт ему последний шанс:
— Палочку, Арн. Дай мне палочку.
Она ещё успеет.
Не может не успеть.
— Пожалуйста, Арн!
Она уже готова умолять. Она встала бы перед ним на колени, встала бы добровольно — что угодно бы сделала, чтобы вытащить Скримджера, — но чёртов ублюдок глух к её мольбам.
Чёртов ублюдок хочет избавиться от Скримджера чужими руками, так же, как избавился от МакКиннонов, но в этот раз Итон не позволит ему. Итон заберёт палочку силой, и тогда они вместе вытащат Скримджера. Она — и те, кому ещё можно доверять, нужно только достать палочку.
Она не даст Скримджеру умереть.
Она будет убивать ради него — каждого, кто встанет на её пути, и начнёт она с Арна. До его горла — всего один рывок, и Итон бросается вперёд без колебаний.
Ей действительно нужна палочка.

Отредактировано Janis Eaton (20 декабря, 2016г. 00:02)

Рука, заломленная за спину, отзывается болью сразу же. Итон скулит, рычит, скалится, судорожно облизывает выпачканные кровью губы и пытается, раз за разом пытается освободиться. Арн сильнее её, до сих пор, а она теперь она уступает ему и в скорости, и в трезвости ума. В ней не осталось ничего человеческого, и всё её сознание делят надвое ненависть и страстное, отчаянное желание добраться до проклятой палочки.
Она должна получить палочку, должна вытащить Скримджера. Ей не нужно ничего кроме — и, не оставляя попыток, в ответ на вопрос Итон заходится хохотом.
Локтевой сустав с хрустом ломается, заставляя её заткнуться. Руку срастили плохо — и вот результат. Ей бы к Сметвику, под пристальный присмотр, но это ещё успеется. Сначала — вытащить Скримджера. Любой ценой.
Боль, тем не менее, отрезвляет. Итон пытается перевести дыхание, но сердце колотится, набатом отдаётся в висках, и она только бестолково хватает ртом воздух. Вырваться уже не пытается — перед глазами темнеет от боли, и мир начинает уплывать, а ей нужно быть в сознании, нужно видеть, куда бить, кого убивать.
У неё мало времени. Очень мало, потому она пытается договориться:
— Мне нужны зелья: болеутоляющее, укрепляющее, тонизирующее. Нужны люди, Арн. Ингредиенты на поисковый ритуал.
Они найдут его. Они успеют.
— Мы вытащим его. Когда мы вытащим его, я обещаю, я не буду тебя искать. Я тебя прощу, Арн, только дай мне палочку.
У Итон мутнеет в глазах. Она ещё стоит на ногах — ей очень нужно вытащить Скримджера.
— Дай мне палочку, Арн, и мы всё забудем.

Дурой Итон была, когда не выждала подходящей возможности, чтобы закончить рефрен, когда позволила себе отвлечься на Трэверса, когда поддалась эмоциям и отказалась покинуть заведомо проигрышный бой, но сейчас — нет.
Сейчас она делает всё правильно.
Сейчас ей нужно вытащить Скримджера, и это — единственное, что ещё имеет смысл.
Равновесие Дженис не удерживает, падает на стул, а затем вскидывается вновь — безуспешно.
Приказ?.. Она знает, кто его отдал.
— Они тебе велели, да? Не пускать меня? — она торопится, сплёвывает слова вместе с кровью, и никак не может сфокусировать взгляд, оглядывает комнату, рассеянно, бегло, силясь найти хоть что-нибудь, что ей поможет. Задыхается. — Не пускать меня к нему, да? Не давать мне поднять тревогу?
Она же убьёт его. Она с него шкуру спустит за это предательство.
— Кто тебе велел, Рудольфус? Антонин? Кто из них, Арн? Оба, а, может, и сам Волдеморт?
Дженис помнит Волдеморта, его змеиное лицо, узловатые пальцы на своём плече, помнит его присутствие в своей голове. Воспоминание приносит боль. Не такую, конечно, какую она ещё принесёт Арну, если он и дальше будет держать её, если не отдаст ей палочку сам, по своей воле.
Но, если он сейчас отдаст ей палочку, она ему всё простит. Пожалеет его и его дочь, даст им бежать.
— Палочку, Арн, — требует она снова. Кусает губы, дышит тяжело, прерывисто. Хрипит на вздохах. — Последний шанс. Последний шанс, Арн, и я всё забуду. Не трону ни тебя, ни Мадлен.
Он отдаст палочку, она знает. Не может не отдать.
Она всё успеет.
— Дай мне палочку.

Итон не верит ему. Ни одному паршивому слову.
Не сказать, впрочем, что она его вообще слышит — пульс в висках бьётся как часы, каждым ударом отсчитывая отведённое Скримджеру время, и Дженис начинает казаться, что она вот-вот сойдёт с ума — от безысходности и злобы. Она рвётся, рвётся на части и на свободу, ёрзает на стуле, точно девственница на постели, на пробу тянет из-под верёвки то одну, то другую руку. Магия держит крепко, и Дженис хочется выть, по-волчьи запрокинув голову к небу — так велико отчаяние, — но она только щерит зубы.
— В противном случае я убью тебя.
Жизнь Арна висит на волоске, и тот оборвётся одновременно с жизнью Скримджера. Скримджера, который якобы отдал приказ держать её здесь, пока его убивают.
Нелепость.
— Я убью тебя, Арн. Я тебя на части порежу. Но...
В середине Итон заходится кашлем. Откашлявшись, сплёвывает кровью под ноги, утирает губы о плечо. Она всё ещё не оставляет попыток выбраться, но каждая даётся всё труднее. Контуры комнаты начинают терять чёткость, и говорить тяжелее с каждым словом. Дженис усмехается краем губ:
— Но сначала я убью твою дочь. Мадлен будет умирать долго, очень долго. Очень долго и очень мучительно.
Убийство Скримджера станет Арну смертным приговором, и отделаться от него он уже не сможет. Отсрочить, быть может, но рано или поздно Итон найдёт его. Найдёт — и исполнит всё, что обещала.
— Я пропущу её через всё, что прошла сама.

Успокоительное. Дженис опознаёт его сразу же — острый запах черемицы перебивает остальные, — и потому стискивает челюсти до тех пор, пока Арн, надавив на нужные узлы, не заставляет её открыть рот. Зелье идёт носом, течёт по подбородку, размывая кровь, и из-под багровой корки начинает проглядывать белая кожа. Дженис, наконец, сглатывает, а затем, с трудом удерживая слова Арна в голове, долго отфыркивается. Кашляет, снимая с лёгких мокроту пополам с кровью, и только потом понимает, что ей, наверное, сломали пару рёбер.
Херня.
Что бы они ни сделали с ней, Скримджеру будет хуже. В этот раз они будут умнее, и он не отделается комой — как она не смогла отделаться смертью.
Она вытащит его, чего бы ей это ни стоило.
— Иди нахуй, — выдыхает Итон, едва только Арн наклоняется к ней. Пытается ударить, разбить затылком его нос, но он быстрее.
Сознание постепенно обволакивает — черемица всегда клонит Дженис в сон, и остановить это нельзя.
Сознание постепенно затухает.
Взгляд, и без того расфокусированный, бегающий, мутнеет. Успокоительное накрывает быстро, неестественно быстро; возможно, потому, что защита её организма уже ослаблена или уничтожена как тип.
Итон пока ещё держится, но уже с трудом собирает буквы в слова, а слова — в предложения. Она как придавлена прессом, вместе со всеми своими чувствами и желаниями, и это — весьма поганое ощущение. На пару секунд ей удаётся сфокусироваться на ублюдке, и, пользуясь моментом, она предлагает в последний раз:
— Если у тебя есть вопросы, я отвечу на них. За палочку.
Ей очень нужна палочка.
Палочка — и, наконец, поспать.

— Малыш Никки, — сонно смеётся Итон и невольно сжимает бёдра. Затем выдыхает, коротко и зло:
— Никки Трэверс.
Никки поработал над локтем и средним пальцем, а до того их все сломал Рудольфус, просто наступив на них. Рудольфус вообще много чего в ней сломал — Итон ещё помнит, как драла в беззвучном крике связки, когда он ставил на ней клеймо. Итон знает, кому теперь она принадлежит.
Итон коротко скалит зубы, рвётся из-под пут:
— Я взяла его в 81-ом.
Славный был день. Почти такой же как тот, в который она взяла Каркарова.
— И вот мы встретились вновь.
Итон отвечает на его вопросы.
Итон считает секунды, что Скримджер в стане врага.
Веки слипаются, но Итон пока ещё здесь. Она вытащит Скримджера — любой ценой.
— Этого достаточно?

Отредактировано Janis Eaton (4 января, 2017г. 12:38)

Отчего-то кружится голова. Дженис часто моргает, но уже дышит размеренно, глубоко. Дженис ещё пытается бороться со сном, но уже едва поспевает за Арном, и желание вытащить Скримджера едва не уходит на второй план, когда Арн нажимает на рёбра.
— Отвали, — сдавленно, резко выдыхает Итон, выгибаясь под его руками, и просьбы в этом больше, чем приказа.
Ей очень нужно, чтобы он отвалил. Едва ли не больше, чем ей нужна палочка, и она меняет голос и меняется в лице:
— Я в порядке, Арн. Честное слово, бывало хуже.
На самом деле — нет, но, если Арн продолжит осмотр, найдёт то, что ему находить никак нельзя — следы, что оставил на её теле Никки. Клеймо, украсившее её спину поверх старых и новых шрамов. Свидетельства позора, который не стереть ни с кожи, ни из памяти.
Если Арн найдёт их, Итон убьёт его, как совершенно точно убьёт Рудольфуса, Руквуда, Трэверса. Антонина. У неё хороший список имён, и она найдёт на них время — на всех. Скримджер пока ещё жив, она чувствует это очень отчётливо, едва ли не с удвоенной силой, и знает, что должна быть рядом.
Он её брат теперь, и этого у них никто не отнимет.
Очень медленно Итон берёт Арна за затылок, тянет к себе. От неё пахнет кровью — даже изо рта, — но ей плевать, что об этом подумает Арн. Всегда было плевать.
— Это моя вина, понимаешь? Они все умерли из-за меня, Арн, и я убила их так же верно, как если бы сама держала палочку. Но ему я умереть не дам. Только не ему, понимаешь?
Если в нём осталось хоть что-то от человека, она сможет до него достучаться. Даже если в ней самой ничего человеческого уже нет.
— Дай мне палочку, Арн, и я всё исправлю.

Это почти смешно — то, что даже Антонин порой верил Дженис больше. Дженис знает, что двигало Антонином тогда и что движет Арном сейчас в их игре в колдомедика: она должна дожить. Дожить до обмена, дожить до смерти Скримджера, чтобы Пожиратели смогли предъявить две головы вместо одной. Это всё очень просто. Просто, как дважды два, и даже измученная, едва держащая себя в сознании Дженис это понимает.
Дженис ещё надеется, пытается достучаться. Жмётся назад, прижимается спиной к стулу, цепляется за руку Арна своей.
Он уже знает. Знает, что её заклеймили, точно скот. Знает и хочет полюбоваться. Хочет, чтобы она умоляла его не трогать её, отпустить её.
К чёрту — она сыграет с ним в эту игру. Если, конечно, не уснёт, ведь она очень хочет спать. Уже засыпает.
— Я не могу позволить ему умереть, — она ещё держит его ладонь, ищет его взгляда. Говорит медленно, тихо, с трудом ворочая языком. Она едва не плачет, впервые со смерти Прюэттов, и очень старается; он ведь, как все они, хочет видеть её униженной. — Не из-за меня. Я должна всё исправить.
Она нянчила детей Молли — и убила её братьев. Делала вид, что любит Тома, и убила его тоже. Она убивает Скримджера сейчас — каждой минутой своего бездействия.
— Чего ты хочешь, Арн? Я сделаю всё, клянусь — только позволь мне его спасти. Хотя бы его, Арн.

Отредактировано Janis Eaton (4 января, 2017г. 19:48)

Арн не прав, Итон знает это. Умрёт только она — Скримджеру умирать нельзя.
Умрёт только она, и это будет справедливо.
— Я смогу, Арн, только дай мне палочку.
Пара "акцио" на взбадривающее, обезболивающее и кровевосстанавливающее зелья, и Итон вновь будет в форме. Соберёт людей, ударит по Лестрейндж-холлу и вытащит Скримджера. Умрёт за него, если понадобится — нужна палочка, и всё. Итон гоняет этот план по кругу снова и снова, бесконтрольно облизывает губы.
Teufelkreis, и выбраться из него она уже не может.
Итон шипит от боли, когда зелье начинает работать, цепляется свободной рукой за спинку стула, цепляется зубами за собственное плечо. Боль немного приводит её в себя, сгоняет сон, но отвлекает, и Итон невольно позволяет Арну себя нагнуть.
Она жалеет об этом сразу же, едва видит его лицо, и сказать ей нечего — она только стискивает челюсти, пряча глаза, и потому пропускает удар. Дормио укладывает Дженис сразу же, и просыпается она уже на диване.
Потолок в гостиной в разводах. Скримджер ещё жив. Арн где-то рядом. Собрав всё это, Итон собирает и себя, а затем поднимается на ноги, готовая убивать или быть убитой.
Арн действительно рядом — Итон находит его взглядом, шагает к нему. Замирает.
Они убили Скримджера. Только что.
Он умер — по её вине.
Он умер, и больше ей спешить некуда.
Итон молчит долго, очень долго, затем запрокидывает голову и смотрит на потолок. Они со Скримджером ещё встретятся — но не очень скоро.
— Ты теперь не жилец, Арн, — выдыхает она, наконец. — Имей это в виду.
Он будет последним, кого она убьёт.

Отредактировано Janis Eaton (4 января, 2017г. 23:47)

На месте Арна Итон бы прямо сейчас сказала "Авада Кедавра". Единственный способ сохранить себе жизнь для него — убить её сейчас, пока она безоружна. После будет уже поздно.
Итон смотрит на его руку, ждёт. Понимает, что на это он не способен. Не способен убить своими руками.
Арн — слабак.
Может быть, он даже признаёт свою вину. Подсознательно хочет быть пойманным. Если это так, Итон проявит к нему снисхождение.
— Я не трону твою дочь, — обещает она перед тем, как всё же шагнуть к нему, — и убью тебя быстро. Последним. Даю слово.
Она протягивает ему раскрытую ладонь и ждёт, что он вложит в неё сигарету. Она уже не торопится: ей ещё многое нужно успеть. Ей нужен план — хороший, надёжный план.
Она вывернет этот мир наизнанку, но уничтожит каждого, кто приложил руку к смерти Скримджера. Они заплатят. Все, до последнего, и заплатят сполна.
Она заплатит тоже.
Всё это будет после, а пока — ей нужно привести в порядок и тело, и голову.
— После Мунго, — просто сообщает Арну Дженис и взглядом указывает на дверь. — Я доберусь сама.
Сметвик ещё не скоро пустит её к сигаретам — не раньше, чем по одной переломает и заново срастит ей кости, а затем выскажет всё, что он думает о её решении податься в авроры. В 72-ом Дженис всё это уже слышала. После 72-ого — тоже. Один из немногих, Сметвик видел всё, что с Итон делала война, но сегодня ему ещё выпадет шанс удивиться.
Арну Дженис тоже даёт шанс — взамен того, что он намерен упустить сейчас.
— Если наберёшься смелости найти меня первым... После Мунго я буду у Дерека.

Отредактировано Janis Eaton (5 января, 2017г. 00:23)