Выходные в последнее время были так, одно название. Если раньше Минерва позволяла себе после учебной недели и выполнения всех обязанностей декана и заместителя директора отдохнуть хотя бы денёк, теперь мысли о том, чтобы провести хотя бы полчаса в бездействии попросту не приходили в голову. Посидеть с чашкой чая и хорошей книгой у камина, навестить Яэль и провести вечер в приятной беседе, отправиться в маггловский Лондон на театральную постановку, устроить семейные посиделки в гостях у кого-то из младших братьев, сыграть в карты с Августой Лонгботтом или даже просто поваляться хотя бы полчаса в ванной – ни о чём подобном не могло быть и речи, а время превратилось чуть ли не в величайшую ценность, терять которую было просто грешно. Особенно в такие дни, как конец этой недели, когда всё так удачно совпало: и непростая, но необходимая беседа с Лестрейнджем-младшем, и длительное пребывание Руфуса у неё дома, и выписка из Мунго Араминты, переписка с которой создала для Минервы ещё несколько поводов в будущем мало спать и много думать.
Письма были не слишком удобным и уж точно не самым быстрым и безопасным способом общения, однако выбирать не приходилось, а наносить визиты в Мунго МакГонагалл считала всё-таки неуместным: надо же дать человеку толком прийти в себя после нападения оборотня, не тащить же её силком в работу, когда и с больничной койки-то наверняка не сразу подняться удалось. Памятуя о том, где и в каком состоянии Араминта провела последнюю неделю, Минерва деликатно назначила встречу на поздний вечер и даже была морально готова ограничиться только темой, к которой они обращались в переписке, хотя имелись ещё два важных вопроса, но один МакГонагалл не доверяла бумаге, а второй всплыл буквально вчера. И оба они виделись достаточно значимыми, чтобы, если Араминта не покажется совсем уж немощной, всё-таки озвучить их. Так или иначе, решение относительно этого Минерва собиралась принять уже после того, как посмотрит на состояние Араминты и убедится, что оно не является наигранным. Воспоминания о школьных годах тогда ещё мисс Бёрк подсказывали, что с неё станется как изобразить страдания вселенского масштаба, чтобы запросить оплату посущественнее за свой героический профессионализм, так и сказаться совершенно здоровой просто из гиппогрифового упрямства, когда даже на ногах стоять сложно, не говоря уж о ритуалах.
– Как себя чувствуете, миссис Мелифлуа? – после положенных приветствий поинтересовалась Минерва, когда поздним вечером оказалась в лавке мастера-артефактолога-ритуалиста, чей талант мог соперничать разве что с её же апломбом. – Не была уверена, что вы будете в состоянии сделать тот медальон, о котором писали. Это вам. Для облегчения процесса окончательного выздоровления.
В небольшом свёртке, опустившемся перед Араминтой, был чайный сбор высокогорных трав, отлично подходящий для возвращения сил после любой травмы. Никакой магии, разве что от самой природы – не в каждой волшебной или маггловской аптеке их сыщешь, поскольку и места знать надо, и терпение иметь. Однако не отсутствие магической природы сбора послужило причиной тому, что к собственному гостинцу Минерва относилась с немалой долей скепсиса, но исключительно её сомнение в том, что Араминта Мелифлуа в принципе способна принять что-то от чистого сердца, не углядев в действии подкупа, взятки, попытки задобрить или чего-то подобного. Или запросто отправить прямиком в мусорную корзину.

Отредактировано Minerva McGonagall (19 декабря, 2016г. 20:36)

– Не передумала, – ответила Минерва, с удобством расположившись в кресле, что означало держать спину прямо, а руки сложить на коленях, прикрыв пальцами правой руки костяшки левой. – Скримджер тоже – проблематично изменить своё мнение относительно неизвестного факта, а ставить его в известность я по-прежнему не намерена.
Попытавшись вспомнить, отчего же последнее письмо показалось Араминте нервным, МакГонагалл пришла к выводу, что либо бывшая ученица приняла за нервы обычную утомлённость, либо сама была в несколько неуравновешенном состоянии, склонная видеть его и вокруг себя, либо попросту сообщила это просто так, чтобы подвести Минерву к некому настроению. Разумеется, на провокации Араминты Минерва так просто поддаваться не собиралась; до тех пор, пока это не могло принести ей какой-нибудь пользы, разумеется. В глубине души ещё теплилось заботливое желание порадовать чем-то болезную, пусть даже поддавшись, но МакГонагалл не сомневалась, что оно растает буквально через две-три минуты беседы. В выдавливании из человека любых зародышей симпатии к себе Араминта, судя по всему, была не менее талантлива, чем в своей профессиональной деятельности, но, в отличие от работы, с младых ногтей.
– Из предложенных вами дат, полагаю, двадцать пятое марта будет лучшим выбором. У Скримджера будет время отъесться белков и напиться зелий, мы оба подольше поносим эти ваши медальоны, а вы сами окончательно восстановитесь, – Араминта предлагала ещё и конец февраля в качестве дня для проведения ритуала, и Минерва сначала была склонна согласиться, но всё-таки подумала, что полудохлый ритуалист означает риск того, что процесс пройдёт не совсем так, как нужно. В конце концов, МакГонагалл предстояло до конца жизни с этой дрянью мириться, так что лучше было перестраховаться и обойтись без сюрпризов. – Мне только нужны сами медальоны – как раз вскоре представится возможность передать один из них Скримджеру.
Пока официально не было ничего известно о том, что Министр Магии решился на обмен с Пожирателями, Минерве тоже можно было в речи отталкиваться от того, что она уверена в грядущей встрече не потому, что Руфус скрывался у неё, а потому, что она якобы не имела представления о его грядущем исчезновении. И смерти – если Рабастан Лестрейндж знал, о чём говорил, а сомневаться в этом не было причин.
– Однако вы правы, у меня не только новости, но и некоторые вопросы. Скорее теоретического характера, непростые и, вероятно, требующие достаточно глубоких исследований в вашей области знаний. Загадка, если хотите, – Минерва чуть улыбнулась. Дай рейвенкловцу задачку и отойди в сторонку. Пока ты будешь пить свой пятичасовой чай, он изобретёт вечный двигатель, создаст маховик времени из пуговицы и найдёт двадцать способов применения сломанной волшебной палочки – и всё это только чтобы отыскать ответ на задачку. Скорее всего, это будет не тот ответ, который был загадан, но при этом, как ни удивительно, правильный. – Именно потому, что она сопряжена с определёнными усилиями, я и сомневаюсь, стоит ли озвучивать её сейчас или следует подождать, когда вы оправитесь.

– Оскорблять? – удивилась Минерва и даже нахмурилась, повторив про себя всё сказанное только что, чтобы понять, из какой фразы хаотичный разум Араминты Мелифлуа выцедил оскорбление. Обнаружила нечто подобное только в мыслях, но их-то МакГонагалл, разумеется, оставляла при себе. – Если вы о глубоком копании, то это вопрос не сомнений в ваших знаниях, а в широте моих. Их достаточно для понимания, что решение вопроса кроется в области ритуалистики, но не хватит на сам поиск. Поэтому я и вознамерилась обсуждать это с вами как со специалистом, у которого есть и знания, и опыт, и понимание, где искать, если ответ неизвестен. Если вы это считаете оскорбительным, то не знаю уж, что для вас комплимент.
Быть может, пляски с бубном вокруг её особы, где звонкие удары чередовались бы с выкриками в её честь? Араминта Мелифлуа, судя по всему, представляла собой тот тип талантливых людей, которые не только не признавали никакие авторитеты, что, в общем-то, для личности амбициозной и самодостаточной было разумно и правильно, но и отказывались видеть чужие достоинства или считали их по умолчанию менее выдающимися, чем собственные, пусть даже речь шла о совершенно разных областях, из-за чего любые сравнения оказывались объективно неуместными. Этакий специфический солипсизм, отчего-то всё больше напоминающий Минерве о подростковом поведении, хотя она старалась, наоборот, видеть в бывшей ученице зрелую личность и взрослого человека. Увы и ах, Араминта всячески этому сопротивлялась, однако её несносный характер не отменял тех самых талантов, которые Минерва как раз прекрасно видела в других людях.
– Но я здесь, – повторила она слова Арминты. – Однако в первую очередь – для финального инструктажа по подготовке к мартовскому ритуалу и чтобы забрать медальоны. Что до загадок...
Теоретизирование сложно было как-то привязать к форме заказа, и если магический договор с ритуалистом подразумевал, что Араминта сохранит в тайне все детали, то в данном случае МакГонагалл могла полагаться только на обещание держать рот на замке. Мало того, что миссис Мелифлуа могла попросту рассмеяться на просьбу хранить молчание или изобразить очередное оскорбление (и кто ещё после этого себе цену набивал!), так ещё и ничего не мешало ей позднее распорядиться полученной информацией, исходя из позиции личной выгоды. Учитывая то, кем могли быть иные клиенты мастера ритуалистики, Минерва не могла рисковать.
– Может ли поиск необходимой информации из области ритуалистики расцениваться как отношения по контракту, которые подразумевают сохранение всего в тайне от посторонних лиц? – всё-таки уточнила она. Обещания обещаниями, но магические печати, какими бы они ни были, имели вес даже для миссис Мелифлуа. Кого-кого, а самоубийцу она напоминала меньше всего.

– В том-то и проблема, миссис Мелифлуа, и к оскорблению вашей профессиональной гордости это никакого отношения не имеет, – чуть развела руками МакГонагалл. – Коль у нас нет контракта, коль магия не обязывает вас молчать, где гарантии, что в том случае, если кто-то другой заинтересуется тем же вопросом и, например, решит расспросить, не известны ли вам люди, ведущие изыскания в той же области, вы не укажете ему на меня?
Конечно, вероятность того, что кто-то из Пожирателей Смерти явится к Араминте с подобными расспросами, была мизерной, однако и минимальный шанс всё-таки оставался шансом, а когда речь шла о чём-то важном и способном повлиять не только на саму МакГонагалл, но и на других людей,  перестраховка была не просто допустима, но и необходима.
– И нет, миссис Мелифлуа, это не очередная попытка задеть вас, – поспешила добавить Минерва. – Но мы обе прекрасно знаем, что есть не только способы убеждения несговорчивых людей, но и средства получения информации даже у тех, кто хранит тайны лучше камня. Без их на то согласия. И в этом случае магический контракт защитит не только тайну, но и вас. Так что было бы предпочтительнее оформить новую сделку, на сей раз – на поиск, а не проведение нужного ритуала.
Сделав паузу, МакГонагалл бесшумно перебрала пальцами по обивке подлокотника кресла. Трудно было переключиться с одного на другое, когда первое грозило полностью перекроить её жизнь, а второе могло помочь множеству других жизней. Или не помочь – всё зависело от того, что удастся раскопать Араминте и удастся ли вовсе: сведений было до обидного мало.
– Впрочем, ладно. Задача следующая. Мне нужно найти всю возможную информацию об одном темномагическом ритуале. Предположительно – очень древнем и уже давным-давно запрещённом, а потому забытом. Весьма сложном и наверняка требовательном по части сопутствующих условий. При этом я знаю лишь его эффект, и то недостаточно детально, а также могу перечислить определённые моменты, прямо или косвенно связанные с последствиями или шагами этого ритуала. Или даже цепочки ритуалов, – шумно выдохнув, МакГонагалл покачала головой. – Очень запутанно и туманно звучит, сама знаю, но вряд ли даже уточнения многое прояснят. Тем не менее, самой мне не удалось найти ничего относительно этого ритуала, и даже людям куда более сведущим и обладающим свободным временем на изыскания удача тоже не улыбнулась. Но никто из ищущих не был ритуалистом и не знал, как искать.
Отдавая дань стараниям Альбуса (если, конечно, его заверения в том, что он пытался отыскать сведения о способах победить Тёмного Лорда, не были очередной отмашкой), Минерва всё же сознавала, что он не всеведущ. Старше, опытнее неё, более эрудированный и искушённый в различных областях магии – несомненно. Но всё же не обладающий неограниченными знаниями. У всех были свои сильные и слабые стороны, и МакГонагалл не знала больше никого, кто был бы так же хорош в ритуалистике, как Араминта.
– Хочу докопаться до того, какую именно магию призывал Сами-Знаете-Кто, чтобы обхитрить смерть. В чём заключался этот способ – в воскрешении или невозможности умереть, в получении обратного билета или длительной отсрочке, чем-то ещё иным, – подытожила МакГонагалл, с интересом глядя на Араминту и предвкушая гром и молнии в её реакции. – У меня есть несколько дополнительных кусочков мозаики, но весь вопрос в том, готовы ли вы заняться чем-то подобным.
Не из гуманизма и желания добиться мира и справедливости, о нет; эта женщина без проблем устроилась бы и при власти Волдеморта, и при мягкой политике какого-нибудь очередного Фаджа, и даже, вероятно, при тоталитарном маггловском режиме. Так что если бы она и занялась, то исключительно из любопытства и той самой профессиональной гордости: что может быть лучшим доказательством таланта, чем способность разгадать загадку того, кого считают одним из величайших тёмных волшебников столетия?

– Тёмный Лорд – не представитель древнего рода, который с молоком матери впитывал магию. Он родился и провёл юность здесь, в Британии, где доступ к знаниям в данной области ограничен тем, что можно найти, украсть или купить. Недорого – потому что он ещё и не наследник богатой семьи, – задумчиво проговорила МакГонагалл. – Узнать о самой возможности обмануть смерть сирота мог только в Хогвартсе от чистокровных сокурсников или профессоров, недавний выпускник – от разговорчивых обитателей Лютного. То, что он мог найти, может отыскать и любой другой. То, что украл, можно отследить, изучив тех, кто из способных обладать подобными знаниями что-то терял. То, что купил – тем более. Сразу после выпуска он тоже был несколько ограничен тем, что вымела и выжгла в Европе война с Гринделвальдом.
Отстучав пальцами ещё одну бесшумную мелодию, Минерва продолжила:
– Разумеется, я не считаю, что найти информацию легко и просто, но должен же быть способ хотя бы сузить круг поиска, используя информацию как способ отмести те или иные варианты и приблизиться к нужному. Смерть – это то, что неизбежно настигает любого, даже могущественного волшебника. Не может быть много разнообразных способов избежать её, иначе к ним прибегали бы гораздо чаще и шире, – вряд ли бы даже лучший из лучших отказался от подобного соблазна, что уж говорить о человеке с душой темнее самой ночи. – Жить вечно можно при помощи философского камня, однако тайна его создания откроется лишь талантливейшему зельевару и алхимику, каковым Сами-Знаете-Кто не является. К тому же философский камень действует не так, а у меня к тому же есть неопровержимые доказательства того, что оного камня у Тёмного Лорда нет.
Иначе всего того хаоса, из которого Золотое Трио чудом вышло почти невредимым, не случилось бы на первом же их курсе – философский камень может быть целью лишь того, кто сам не способен создать такой же.
– И я бы даже поверила в сказку о трёх братьях, но и там был способ ускользнуть от смерти, спрятаться, однако мы с вами знаем, что Тёмный Лорд всё-таки умирал. Значит, это отметёт те ритуалы, которые направлены на отражение Смертельного проклятья, ежели таковые имеются в нарушение законов магии. Я могу добавить некоторые другие детали относительно того, что сопутствовало возвращению его в нынешний облик, – который сам по себе тоже был таким же кусочком мозаики, ведь, судя по описаниям немногочисленных свидетелей, выглядел Лорд не так, как до своей смерти, значит, последствием ритуала было изменение облика. Это МакГонагалл тоже озвучила, хоть и сочла очевидным. – Таким образом, у него было не более двадцати пяти лет после войны и до формирования Пожирателей Смерти на то, чтобы отыскать нужную ему информацию, с нуля освоить основы ритуалистики и углубиться, потому как вряд ли подобный ритуал может быть доступен новичку, а также раскопать сведения о нужном ритуале, чтобы провести его. Вероятнее всего, весь процесс обучения он вёл самостоятельно, иначе о его учителях было бы известно.
Уж это-то Альбус бы точно раскопал или, если не он, то хотя бы Сириус, который уже сколько-то времени занимался поисками в Восточной Европе.
– При всех несомненных талантах этого человека, отрицать которые было бы глупо, я всё же сомневаюсь, что он, выросший вне магического окружения и не знавший магию так, как, например, вы, был способен при заданных условиях за два десятка лет поднатореть в ритуалистике настолько, чтобы самостоятельно придумать и создать новый ритуал подобного уровня. Значит, это был древний ритуал. Если его нашёл Тёмный Лорд, значит, его может найти и искушённый ритуалист. А зная определённые детали, из десятков вариантов – если вообще найдутся десятки, мы ведь всё же о смерти говорим! – методом исключения можно будет постепенно отбросить большую часть, пока не останется хотя бы несколько. Быть может, со временем появится дополнительная информация, которая поможет откинуть ещё, и ещё, и ещё, пока в итоге не останутся единицы. Но тогда уже хотя бы можно будет рассматривать их конкретнее и детальнее.
А зная, каким именно способом Тёмный Лорд вернулся к жизни, можно будет уже искать способ повернуть процесс вспять или некий контр-ритуал.
– Или я переоценила ваши способности? – уточнила Минерва. Для разнообразия – даже без оттенка иронии в голосе или попытки взять Араминту на "слабо", скорее уж просто устало. Просто если не через Мелифлуа – значит, следовало искать в другой стороне. В конце концов, у Араминты тоже был учитель.

– Предполагаю, что о самом ритуале Тёмный Лорд узнал ещё в школьные годы или сразу после, а это середина сороковых, – задумчиво нахмурилась Минерва. – Почти сразу после окончания школы он устроился на работу. Сюда, миссис Мелифлуа. И уже после этого отправился куда-то в Восточную Европу, где его след для меня теряется. Однако он, вероятнее всего, двигался целенаправленно, то есть сведения о нужном ему ритуале получил либо от сокурсников, чистокровных отпрысков аристократических фамилий, хранящих древние знания, либо прямо здесь. Быть может, ваш помощник даже ещё помнит, как отправлял будущего Тёмного Лорда к несговорчивому поставщику с деньгами за товар.
А ведь она только что об этом подумала. Уже заходила в лавку, уже наблюдала за работой Араминты, уже давно изучила биографию Тома Риддла, чтоб ему пусто было, – и только теперь оценила всю иронию ситуации: кто знает, не здесь ли началась история Тёмного Лорда. 
– Из того, что известно мне. Прежде чем возродиться на кладбище Литтл Хэнглтон, во что Корнелиус Фадж долгое время отказывался верить, Тёмный Лорд искал иные способы вернуться к жизни. Понятия не имею, в каком состоянии он был в это время – бесплотным духом, голосом в чьей-то голове, тенью или чем ещё, но каким-то образом он сумел взять под контроль волшебника, которым управлял, пытаясь добраться до философского камня, что у него не вышло. О случившемся же на кладбище достаточно подробно рассказывал мистер Поттер, и теперь, полагаю, ни у кого нет оснований подвергать его слова сомнениям, – недовольство тем, что чуть больше полугода назад, когда бедный мальчик пытался предупредить об опасности, его подняли на смех и чуть ли не безумцем назвали, Минерва выразила одним лишь тем, что на мгновение поджала губы. Араминта в том была не виновата, а на повестке дня стоял важный вопрос, так что не стоило тратить время на дурные воспоминания об уже покойном Министре. – На тот момент Тёмный Лорд представлял собой существо, похожее на уродливого младенца. Помощник бросил его в заранее подготовленное зелье, три ингредиента которого нам точно известны, они были добавлены в последнюю очередь: кровь врага, кость отца и плоть слуги. После этого уродливое маленькое тело выросло в то, что представляет собой Тёмный Лорд сейчас. То есть это не воскрешение как таковое, насколько я понимаю, это некое возрождение особым путём, и я надеюсь, что опознание упомянутого зелья поможет отыскать верное направление. Что ещё...
На сей раз простукивание неопределённого мотива пальцами прозвучало чуть громче – Минерва сосредоточилась, перебирая в уме всё, что было известно, отсеивая домыслы и предположения, и, задумавшись, перестала так тщательно следить за собой.
– Ах, да, Поттеры. Вы правы, ни о какой Тёмной магии в их исполнении не может быть и речи. Мы знаем лишь то, что Тёмный Лорд явился в их дом, узнав от Хранителя тайны его местонахождение, убил Джеймса и Лили Поттер и попытался убить младенца, но у него не вышло – смертельное заклинание отразилось в самого Тёмного Лорда, оставив ребёнку лишь шрам. Насколько можно судить, в доме не было больше никого, какие-то особенные защитных заклинаний Поттера тоже вряд ли были известны; Джеймс никогда не интересовался древней магией, а Лили была магглорожденной, ей что-то подобное было попросту неоткуда знать. Так что это некий неопознанный эффект. Разве что... – Минерва внимательно взглянула на Араминту. – Вам известны случаи, при которых магия сама наносит вред волшебнику, помимо очевидных. Сомнительно всё же, что перед угрозой смерти Лили Поттер успела взять с Тёмного Лорда Непреложный обет, хотя это бы многое объяснило.
Сейчас она не стала уточнять не потому, что скрывала часть информации или желала оценить догадливость Араминты. Скорее уж МакГонагалл хотела увидеть реакцию столь прагматичного человека на упоминании магии, полностью основанной лишь на одном-единственном чувстве.

"Вы меня простите на минуточку, всё равно скоро нельзя будет", – вот так сказать, а потом обратиться в кошку, потянуть лапы передние и задние, поднять хвост трубой и размять когти, поглядывая на Мелифлуа узким зрачком и мурча. Вот. Больше всего на свете, понаблюдав за Араминтой, Минерве захотелось сделать именно это. Ну, или хотя бы просто по-детски захлопать в ладоши, стукнуть каблуками о пол и провозгласить какое-нибудь "йу-ху" или хотя бы скромное "ура". На какую-то заинтересованность МакГонагалл рассчитывала, ведь Араминта всё-таки была рейвенкловкой, а этим руку отрежь – но дай поразгадывать загадки. А уж если загадка сложная, если её никто другой до сих пор не разгадывал, то тут уж как пить дать пробудится амбициозность и тщеславие. Не такие, как у прущих напролом гриффиндорцев или жаждущих всего и сразу слизеринцев; рейвенкловцев увлекал не только момент обнаружения ответа, но и сам поиск. Порой Минерве даже на уроках давала этому факультету задание не просто выучить нужную формулу для трансфигурации одного предмета в другой, но предлагала им самим её отыскать. Учеников с других факультетов подобная задача не прельщала, они начинали стенать и страдать, но рейвенкловцы – э, нет, эти-то никогда. Немудрено, что и Мелифлуа увлекла загадка, но Минерва даже не надеялась, что настолько. А уж если даже Мелифлуа не пыталась свою заинтересованность скрыть, это значило, что в её талантливом несносном мозгу могло твориться и вовсе нечто невообразимое. Это было... приятно. Даже не только из-за забрезжившего на горизонте шанса, что Араминте удастся до чего-то докопаться, но и просто из-за самого факта, что удалось побудить умного человека к размышлениям и по-настоящему заразить идеей. Профессиональная деформация, что тут поделаешь. Минерве всегда нравились такие ученики – совершенно несносные и совершенно гениальные. Но, разумеется, это она держала при себе.
– В момент, когда младенец не умер, а Сами-Знаете-Кто скончался от собственного заклинания, меж ними установилась некая связь. Возможно, вы правы, и шрам неспроста подобен руне. Целостность. Быть может, после случившегося она заключается в этой связи, и недостижима для каждого без другого, – в конце концов, не зря в пророчестве Сибиллы тоже говорилось об этом. – Именно поэтому главным врагом для Тёмного Лорда стал не кто-то, а четырнадцатилетний подросток. Думаю, время мы можем установить с точностью почти до нескольких минут: это случилось сразу после того, как в день финального состязания Турнира Трёх Волшебников два чемпиона Хогвартса одновременно схватили кубок.
Даже если бы Минерва захотела, она бы не смогла забыть ни тот день, ни то мгновение, когда двое её учеников исчезли невесть куда вместо того, чтобы праздновать громкую победу, а когда вернулись спустя буквально несколько минут, спокойная жизнь окончательно закончилась. Глубоко вздохнув, МакГонагалл назвала дату и время.
– Минуты примерные, я в тот момент не смотрела на часы. Однако журналисты вели трансляцию, позднее в "Пророке" была достаточно подробная хроника событий, нужно лишь отыскать выпуск в архивах за тот день. Пожалуй, это самая простая часть поиска, – теперь, когда показалось, что Араминта как минимум рассмотрит вопрос поисков, Минерва позволила себе совсем немного расслабиться. – А попытка присвоить философский камень случилась в июне девяносто второго года. До этого как минимум учебный год волшебник находился под контролем Тёмного Лорда. Кстати, помните шумное дело в тот же год, когда некто проник в Гринготтс? Угадаете с трёх раз, что там было спрятано на тот момент? Что касается управления, я не знаю точно, что это за способ, но Сами-Знаете-Кто в некотором роде был внутри этого человека, был частью его тела. Чужеродной, но неотделимой. Судя по всему, на протяжении учебного девяносто второго – девяносто третьего он тоже проявлял некую активность, во всяком случае, события в Хогвартсе с василиском связаны именно с ним, но тут я, увы, не могу сказать ничего конкретного. И вот в июне девяносто пятого этот ритуал.
И всё вертелось вокруг личности Гарри Поттера и школы Хогвартс.
– А теперь самое интересное, вам понравится. Даже сейчас, когда, казалось бы, Тёмный Лорд уже восстановил свои магические силы, получил тело и собрал вокруг себя последователей, он вновь вернулся в школу. Лично. И я совершенно точно знаю, что явился он за чем-то, но то был не Гарри Поттер. Когда нападающим стало ясно, что школа готова к их появлению, он попытался попасть в определённое место. Вы же помните о Выручай-Комнате, мисс Бёр... простите, миссис Мелифлуа? Должны помнить, наверняка вы немало наэкспериментировали там с сокурсниками, – чуть улыбнувшись, МакГонагалл предпочла не говорить и даже не думать о другом способе использования этой комнаты подростками. – Мы до сих пор разбираемся, что там случилось, но, судя по всему, не получив желаемого, Сами-Знаете-Кто пытался уничтожить её... ну, или хотя бы проклясть. И это приводит нас к двум выводам. Во-первых, может существовать нечто, что Тёмный Лорд воспринимает как угрозу своей жизни. Быть может, какой-то побочный эффект того или иного ритуала? И во-вторых, вероятнее всего, нужные знания, их основу, он всё-таки получил ещё в школе, поскольку в ином случае он бы не мог спрятать в Выручай-Комнате нечто, ведь больше не бывал в Хогвартсе... если не считать короткий визит в процессе попытки найма на работу. К сожалению, мне не удалось узнать ничего у профессоров, но нынче преподавательский состав уже не тот. В конце концов, полвека прошло, а заявляться с подобными вопросами к тем, кто ещё меня помнит в факультетском галстуке, может быть даже опасно. Да и не те сейчас времена, когда люди охотно расскажут о своём знакомстве с тем, кем некогда был Сами-Знаете-Кто, который сейчас и на человека не очень-то похож. Сама я его не видела, к счастью, но те, кто встречал, упоминают, что теперь он совершенно лыс, бледен и обладает узкими ноздрями и красными глазами с вертикальными зрачками. Кажется, мистер Поттер ещё в июне говорил, что Тёмный Лорд после обретения тела стал чем-то похож на змею.
Говорить так много преподавателю с многолетним стажем было вполне обычным делом, но МакГонагалл как-то привыкла, что за пределами школьных кабинетов она меньше напрягала связки и всегда могла хотя бы выпить чаю. С гостеприимством у Араминты было не то чтобы очень хорошо, но упрекать её в этом Минерве и в голову бы не пришло. Напрашиваться на чай, впрочем, тоже, а жаль, было бы кстати.
– Мы знаем, кто был тем слугой, который добровольно отдал свою плоть. Кстати, да, простите, я упустила этот момент: кость отца, взятая без согласия, кровь врага, отнятая насильно, и плоть слуги, отданная добровольно. Именно так. Вдруг это может быть важно. Слуга же не зельевар и не ритуалист, достаточно средний в своих способностях волшебник, освоивший, однако, анимагию в достаточно юном возрасте, – его имя Минерве называть всё-таки не хотелось, учитывая, что Петтигрю всё ещё считался мёртвым и это было важно для Министерства, Аврората и Скримджера. – И да, у Поттеров случилось не то, о чём говорят, но именно то, что пытаюсь донести до вас я. Теперь ваш черёд подумать, миссис Мелифлуа. Тёмный Лорд и Гарри Поттер. Попытка убийства – и невозможное спасение. Зрелый муж – и ребёнок, по всем магическим законам ещё не способный отвечать за себя, говорить за себя даже только лишь языком магии. Целостность как синоним единства. Единства противоположностей. А что противоположно смерти? Не спешите отвечать "жизнь", это поверхностный вариант, но вы-то умеете копать глубже и смотреть в суть вещей и явлений. Что лежит в основе жизни? Что порождает её? Что не умирает вместе с человеком, но остаётся в памяти? Чем обладал ещё толком не научившийся думать младенец, чем он был одарён с первого дня своего рождения, чем оказался обделён Тёмный Лорд? Что на самом деле противоположно смерти?
Последнее она проговорила тем чуть пониженным голосом, которым порой с увлечением рассказывала ученикам какую-то малоизвестную магическую особенность, маленький профессиональный секрет, неразрешённую за века загадку или даже давнюю историю, связанную с темой урока, которые большинство студентов воспринимали сквозь зевоту, но немногие, почти что считанные единицы, впитывали, как губки, чтобы потом поднять на уши мадам Пинс, но докопаться до сути. Минерве самой всегда было интересно заглядывать в детские лица и хотя бы в некоторых видеть жажду исследований, открытий и свершений, вкус к поиску ответов. Нынешняя ситуация мало чем отличалась от тех уроков, разве что на кону стояло нечто большее.

Отредактировано Minerva McGonagall (27 декабря, 2016г. 02:12)

– Тёмный Лорд вошёл в дом аврора и сначала убил его, после чего уже взялся за жену и ребёнка. Против Авады приёмов нет, но неужели вы полагаете, что аврор бы сдался без боя? На всякий случай упрощу задачу ответом: я знала этих людей, Поттеры совершенно точно сопротивлялись. Отсюда и основные разрушения, – решив отвечать по порядку, начала Минерва. – И да, спасибо, я изучала руны за пределами школьной программы.
Кажется, Араминта позабыла, что в основе множества формул высшей трансфигурации тоже лежали руны, и нумерология, и серьёзные расчёты, без которых даже самому выдающемуся магу вместо призыва бури удалось бы пригнать по небу от силы чахлое облачко. Но, разумеется, трансфигурация не имела отношения к ритуалистике и артефакторике, а значит, по определению относилась к чему-то ненужному и уж точно не такому глубокому, как то, чем занималась сама Мелифлуа. В этом-то была основная проблема: привыкнув слишком глубоко копать, она не видела того, что оставалось на самой поверхности. Ища сложное, не обращала внимание на простое и очевидное.
– Я сказала "учебный год", потому что Тёмный Лорд взял под контроль профессора. Проклятая должность профессора ЗоТИ, помните? Вот и он продержался совсем недолго, после чего, к сожалению, погиб во время неудачной попытки Тёмного Лорда добраться до философского камня. А не удалась она ему из-за столкновения с Гарри Поттером. Насколько я понимаю... тело этого волшебника, в котором на тот момент находился Сами-Знаете-Кто, рассыпалось прахом, – трудно было связать воедино те кусочки мозаики, которые неохотно выдавал Альбус, но Минерва очень старалась. – После ритуала на кладбище он уже вполне мог прикасаться к мальчику без вреда себе, зато причиняя боль Поттеру.
Что тоже говорило в пользу теории о некой магической связи.
– Миссис Мелифлуа, может, вы прекратите наконец-то пытаться подловить меня на глупости или ошибке и каждой второй репликой выпячивать своё превосходство? – чуть поморщившись, попросила Минерва, не особо, впрочем, надеясь на успех. – Я не отрицаю ваших талантов в своей области, а что до жизни и смерти... Ну так я и не говорила, что они являются противоположностями, наоборот, отметила, что это самый поверхностный ответ, а вы тут же начали упрекать меня в том, что я учу детей тому, чего сама же попросила вас избегать. Подобные словесные игрища только отнимают время, а мне бы хотелось беседовать по сути. Вы это умеете, я уже наблюдала.
И не нравились ей рассуждения о пушечном мясе – как раз потому, что она сама пришла к подобным выводам, наблюдая за Альбусом и тем, как он пестует Гарри, как будто видя в мальчике лишь оружие против Тёмного Лорда, каковым Поттер стал в момент их первой встречи, положившей начало всему этому безумию. Тенью маячило пророчество Сибиллы, но МакГонагалл всё ещё не была готова раскрывать Араминте эту тайну – необходимых данных и без того хватало для начала поисков, а там уже можно было думать и делать сложный выбор. Кстати, о выборе.
– В одном вы совершенно правы: мальчик не стал врагом, но был сделан таковым. Если точнее – выбран, причём самим Лордом, – она всё же предприняла попытку сообщить важные сведения, не затронув само пророчество. – Это было что-то вроде ошибочного расчёта, но при определённом стечении обстоятельств на месте Гарри Поттера мог оказаться другой ребёнок. Избранным, – она поморщилась, – его сделал не случай, а сам Тёмный Лорд.
И кто знает, как бы повернулась история, если бы так и произошло. Впрочем, на месте Лили Поттер любая другая мать поступила бы точно так же.
– Возвращаясь к вопросу жизни и смерти. Это не казуистика. Это вы усложняете там, где всё на самом деле очень просто. Я не зря упомянула Непреложный обет, миссис Мелифлуа. Вы же знаете, что магия в редких случаях, очень редких и особенных не требует следования всем ритуалам? Магия по природе своей стихийна и неуправляема, именно такой она является к нам в детстве, именно таково её истинное воплощение. Форму придаём ей мы – используем волшебные палочки, чтобы фокусировать заклинания, кости с рунами или хрустальный шар – чтобы направить провидческий дар, нумерологические формулы и сложные языки – чтобы перевести с человеческого языка на магический и обратно описание задуманного нами эффекта. Даже ваши ритуальные приспособления, все эти чаши из определённого материала, правила относительно положения небесных тел, подготовительные диеты, строгое сочетание места и времени и всё прочее – это, в сущности, костыли, на которые опирается ритуалист, работая с магией. Потому что магия в своём истинном виде – нечто слишком мощное, неуправляемое и самовольное, чтобы можно было взаимодействовать с ней напрямую без риска для себя же; нечто слишком всеобъемлющее, чтобы разум даже самого великого волшебника мог её постичь, – это уводило их от темы, но МакГонагалл было важно донести свои мысли до Араминты и иного способа она не придумала, хотя и предвидела после своей речи очередную дозу уничижительных комментариев. – В конце концов, даже Тёмный Лорд пользуется волшебной палочкой, даже Геллерт Гринделвальд не рисковал слишком часто прибегать к беспалочковой. Да что уж – Мерлин, нижнее бельё которого уже наверняка перевернулось в гробу больше раз, чем он сам, и тот использовал посох. Все они и все мы используем какие-то магические проводники, поскольку контролируем магию. Однако каждый волшебник хотя бы раз сам являлся таким проводником мощного стихийного всплеска. И это возвращает нас к тем самым редчайшим случаям, когда магия срабатывает стихийно, повинуясь не жестам и конкретным словам, не формулам и цифрам, в рамки которых мы её загоняем, но одной лишь воле волшебника, той внутренней связи, которая позволяет нам, в отличие от магглов и сквибов, обращаться к магии. Чистый эфир, если хотите. Так вот, представьте эту ситуацию: мать, наблюдавшая за смертью любимого мужа, понимает, что его убийца собирается отнять жизнь и её ребёнка тоже, а она ничем и никак не в силах ему помешать. Что сделает любая женщина, которая любит своего ребёнка больше, чем себя самое?
Араминта Мелифлуа не имела детей и, насколько знала Минерва, даже никогда ни за кого не отвечала. Она могла и вовсе быть лишена материнского инстинкта или не считать рождение ребёнка чем-то особенным – МакГонагалл вполне подобное понимала и уж точно никак не осуждала, но предполагала, что стороннице такого взгляда могло быть не очевидно то, что у самой Минервы не вызывало сомнений.
– Она заслонит его своим телом, совершенно готовая отдать свою жизнь вместо жизни ребёнка, пожертвовав собой ради него. Что, если магии этого будет достаточно? Что, если она воспримет это как аналог Непреложного обета, пусть даже Тёмный Лорд не высказывал своего согласия? Что, если внутренний посыл, эта материнская любовь, был настолько силён, что магия откликнулась и заключила этот договор, восприняв убийство ребёнка после жертвенной гибели матери как нарушение магической клятвы? – проговорив это, Минерва невольно вспомнила Альбуса и не могла не нахмуриться. – И нет, миссис Мелифлуа, я не собираюсь продолжать лекцию о великой силе любви или кормить вас лимонными дольками. Вопреки мнению всех и вся, я не являюсь сиамским близнецом Альбуса Дамблдора или его секретарём и умею думать самостоятельно. Просто в данном конкретном случае мне кажется, что он прав, хотя, в отличие от него, я вижу ключевой момент не в любви как таковой, но в той магии, которая была призвана ею.
Продожать гнуть эту линию, если бы Араминта вновь начала череду нападок, МакГонагалл не собиралась. Своё мнение она высказала, а уж как его воспринимать или не воспринимать – было делом Мелифлуа.
– Вы правы, Сами-Знаете-Кто – волшебник уникальной силы, спорить с этим было бы по меньшей мере глупо, – добавила она под финал своей речи. – Вот только вы заблуждаетесь относительно крови. Частично, во всяком случае. Тёмный Лорд – полукровка в первом поколении. Хоть его мать и принадлежала к древней магической фамилии, в которой, к слову, главенство передавалось по мужской линии, но вот отец был магглом. Судя по всему, вы не были в курсе... как, впрочем, и большинство его последователей, как ни иронично.

Минерву позабавило то, как избирательно миссис Мелифлуа обошла вопрос нечистокровности Тёмного Лорда, если учесть её убеждённость в том, что исключительность может проявляться только благодаря крови. А вот вам случай, когда выросший в маггловском приюте сирота добился всего сам – и чего добился! Чуть ли не всю страну на колени поставил без всяких фамильных замков, передаваемых от отца к сыну секретов и даже без поддержки крови, потому что в его роду он не был наследником. Совершенно один. Немножечко неудобно для последователей позиции "чистокровные лучше всех", наверное. Тем не менее, озвучивать это МакГонагалл не стала, полагая, что это лишь породит очередной виток язвительности, а у них была тема поважнее.
– На один вопрос вы ответили сами: тело профессора рассыпалось прахом после прикосновения мистера Поттера. Уже после того, как оно рассыпалось, дух Тёмного Лорда (или что там он собой представлял тогда?) покинул его, – кивнула МакГонагалл. – И я полагаю, что всё случившееся тесно взаимосвязано и происходит из точки выбора Тёмным Лордом "избранного" и момента смерти семьи Поттеров, хотя корни могли быть заложены ещё раньше. Тёмному Лорду не удалось причинить вред ребёнку тогда, не удалось и в теле профессора Квирелла, лишь после проведения ритуала с использованием зелья, частью которого была кровь мистера Поттера, Сами-Знаете-Кто смог к нему прикасаться. Как будто... Как будто до этого на него были наложены какие-то печати, словно то было действие некого гейса, хотя у нечистокровного волшебника им практически неоткуда было взяться. В остальном же прослеживается вполне чёткая система, хоть и во многом непонятная без дополнительных данных. Тёмный Лорд умер, но по-настоящему погибло лишь его тело, а дух и эфир он каким-то образом сумел уберечь от смерти и, видимо, перенести в новый сосуд. Тот оказался не слишком удачным, поскольку не выдержал очередного соприкосновения с Поттером, и тогда потребовалось создание нового, а также, соответственно, новый перенос. По сути, Тёмный Лорд умирал уже дважды, но оба раза возвращался. Возможно, искомый ритуал – это некий способ "отвязать" душу и эфир от тела, чтобы погибало лишь последнее, хотя... хотя это кажется маловероятным, поскольку означало бы и то, что Тёмный Лорд каким-то образом научился разрывать связь между своей внутренней магией и магией внешней, иначе бы Авада вполне типично отправила бы его на тот свет.
Мерлин, как же это всё-таки было сложно... МакГонагалл даже подумывала о том, не создал ли Тёмный Лорд какой-то магический маяк, на сигнал которого летела его мерзкая тёмная душонка вместо того, чтобы покинуть мир живых навсегда. Летела с эфиром вместе, а потом ещё и умудрялась на пустом месте сообразить себе чужое или свежесозданное тело.
– Нет, это всё не случайно, – покачала она головой. – Не может быть, чтобы он просто не умер, а потом, витая бестелесным духом, быстренько организовал себе несколько вариантов для возвращения. Он наверняка подготовился заранее, обеспечил себе какие-то пути отступления. Весь вопрос в том, какие именно пути.
И вот дальше этого МакГонагалл идти было некуда: даже Запретная Секция не изобиловала советами после того, как годы назад, ещё до поступления Минервы в Хогвартс, кажется, из неё убрали самые опасные книги по Тёмной магии. "Опасные" - читай: толковые. ЗоТИ у них преподавалось именно в форме защиты, так что свои собственные познания в этой дисциплине МакГонагалл пришлось собирать по крупицам. Вот уж действительно повод пожалеть о том, что утратила корни и некому было научить её всему, теперь-то уж было поздно, приходилось довольствоваться малым и строить догадки. Впрочем, в одном она была твёрдо убеждена.
– Миссис Мелифлуа, почему вы так цепко цепляетесь за рамки, в которую магию загнали именно мы, волшебники? – с искренним непониманием взглянула она на Араминту. – Да, для Непреложного обета в его классической форме нужен свидетель, но существуют и иные магические контракты, не зря же я использовала слова "наподобие" и "что-то вроде". Магия, как бы мы ни хватались за наши знания, всё ещё остаётся загадкой, многие её законы мы не постигли и по сей день. Например, Долг Жизни – это ведь, по сути, такой же Непреложный обет, в котором волшебник обязуется не причинять вреда другому человеку, но для заключения Долга Жизни нужен лишь факт случившегося спасения, никакие свидетели не требуются. Магия сама решает, когда это происходит, магия накладывает определённые обязательства, магия следит за их соблюдением, магия карает за нарушение. Она не интересуется, осознанно ли один спас жизнь другому или случайно, не считает нужным фиксировать то, принял ли волшебник такой дар, как спасение жизни, от другого, желал ли этого. Магия действует стихийно, создавая между двумя волшебниками нерушимую связь, и мы, умеющие зажигать пламя простым словом и двигать горы несколькими умело поставленными жестами, способные одной своей волей причинить немыслимую боль или мановением руки превратить одно вещество в другое... Мы на самом-то деле не понимаем, почему так происходит, если копнуть поглубже и разобраться. Потому что магия – больше, чем волшебник. Мне, право, странно, что вы, ритуалист, который, казалось бы, соприкасается с наиболее тонкими магическими сферами и видит то, что многим попросту недоступно, так упорно отрицаете любую возможность того, что материнская любовь могла послужить ключом для пробуждения той самой стихийной и непредсказуемой магии, которая способна если не на всё, то почти на всё.

Измышления Араминты она могла лишь запомнить, чтобы позднее как бы невзначай упомянуть при Альбусе и понаблюдать за его реакцией. Старый манипулятор, конечно, за многие годы опыта научился контролировать проявление эмоций, но МакГонагалл всё же надеялась, что поймает его на каком-то жесте, взгляде или покачивании бородой, когда Дамблдор отреагирует на произнесённую ею версию, соответствующую реальности. И вот потом уже можно будет крепко ухватить его за эту самую бороду (фигурально, разумеется, хотя Минерва полагала, что однажды может дойти и до буквального значения) и хорошенько попытать на предмет Тёмного Лорда, его воскрешения и способов с этим справиться. Иного варианта МакГонагалл просто не видела.
– Это уже что-то, – задумчиво ответила она Араминте на подведённые итоги. Растерянность миссис Мелифлуа порождала разочарование, потому что не удалось докопаться до конкретики, но вместе с тем и вселяла новые силы: имея некую точку опоры, теперь Минерва хотя бы знала, в какую сторону ей двигаться. – И за это я вам благодарна. Если сумею разузнать что-то ещё, быть может, получится довести эту идею до ума. Или, вернее, разобраться, какая из версий наиболее близка к реальности. Полагаю, на этом пока что всё, я и так отняла у вас достаточно времени, а вы предоставили мне немало поводов поразмыслить.
Поднявшись со своего места, МакГонагалл повела затёкшими плечами и, прежде чем попрощаться и направиться к выходу, добавила последнее, что ещё задерживало её в лавке Араминты:
– Медальоны для нас со Скримджером, вы так их и не дали. Все ваши инструкции я запомнила, насчёт места переноса подумаю и сообщу заблаговременно, – проговорила Минерва. – Ах, да, последний уточняющий момент относительно этой глобальной темы, которая так увлекла нас с вами. Перечисленные вами варианты, к которым мог прибегнуть Тёмный Лорд. Если всё-таки удастся определить, какой из них был использован на самом деле, есть ли шансы обратить процесс или найти способ его аннулировать? Или среди перечисленных ритуалов есть такие, которые просто поставят нас перед фактом, что нет никаких шансов найти выход?
Особой надежды в её голосе не прозвучало.