Августина работала в обычном ритме. Мерно постукивали клавиши пишущей машинки пот тонкими женскими пальцами, сливаясь в почти музыкальный гул. С треском проворачивался цилиндр, освобождая очередной лист важных документов. Никто не спешил принимать несчастного журналиста, это было более чем очевидно. Пройти мимо очаровательно Цербера в исполнении леди Браун рисковали немногие, а о судьбе редких смельчаков позднее слагали страшные легенды.
Время близилось к обеду, Фло вскинула тонкое запястье и глянула на маленькие женские часики. Вскоре она поднялась и скрылась за дверями кабинета, прихватив с собой подозрительного вида клетчатую коробку, ужасно напоминающую бокс для еды. Руфуса следовало отвлечь от дел и покормить, напоить чаем и напомнить про некоторые неотложные дела, которые начальник предпочел бы забыть, а лучше – навсегда вычеркнуть из своей памяти. Женщины не было минут семь, но вышла она не только с коробкой, но и с небольшим подносом. На последнем покоилась чашка чая и бутерброды с сыром. Она задержалась у своего стола, убрала коробку в недра своего саквояжа, словно небрежно кинула одной рукой в другой измерение, удобно разместившееся в ей сумке.
- Мистер Дрейк, - её спокойный, преисполненный добросердечности голос прозвучал неожиданно близко, буквально над головой журналиста.
Она стояла перед ним с подносом и мягко улыбалась краешками накрашенных губ. Знакомая брошка поблескивала на идеально отутюженном лацкане её строгого пиджака нежно-ванильного цвета.
- К сожалению, мистер Скримджер не сможет принять вас сегодня, - ожидаемая очень вежливая просьба пойти к черту или куда подальше, он наверняка слышал её сотни раз, но Флоренс умудрилась спрятать где-то в паузе между словами намек на некое продолжение.
- Но если у вас какое-то неотложное дело, быть может я смогу вам помочь? – Она чуть наклонилась и вручила ему поднос. – Ваш обед, вы сидите тут с самого утра, - следовало уточнить, что он «наверняка проголодался», но Августина решила воздержаться. От её угощения людям было лучше не отказываться.
- Если вы желаете обсудить накопившиеся у вас вопросы, то с радостью уделю вам время по окончанию рабочего дня, - тонкий намек встретить её после и проводить. – Если вам не составит труда проводить меня после, то обещаю ещё и угостить вас чаем с чем-то более сытным, чем бутерброды.
Пища для ума столь же чудесно шла к чаю, как и пища телесная, судя по подчеркнуто доброй улыбке, именно такая трапеза и предстояло Ирвингу. И третья чашка чая, конечно же.

Избавившись от Ирвинга до конца дня, Флоренс позволила себе сладко потянуться и пообедать. Никто и никогда не заставал её за этим делом, она могла принести еду кому-то и составить компанию, но вот поймать саму Августину в процессе ещё не удалось никому. И женщина не собиралась сегодня это меня. Обедала она тихо, быстро и совершенно незаметно для мира и собственного рабочего процесса. После была рутина достаточно банальная или секретная, чтобы не упоминать о ней.
Стрелки часов наконец прирезали очередной рабочий день в Министерстве, даже Руфусу не посчастливилось сегодня задержаться, хотя он честно пытался. Сложно противиться уговорам Браун, особенно, когда она уже поправляет вам шляпу и следит, чтобы шарф был повязан особенно тепло, а то простудится её золотко, и тогда он сам знает, чем кончится дело.
Когда пришел её молодой сопровождающий, Браун уже была одета и готова к любым приключениям. Её нежно-розовое пальто с перламутровыми пуговицами резко выделялось на фоне всех новомодных изысков магической моды своим маггловским изяществом и функциональностью. Она успела переобуться, обновить макияж, поправить шляпку и вооружиться зонтом и неизменным саквояжем, хотя дождя не предвиделось.
- И снова здравствуйте, мистер Дрейк, - поприветствовала его женщина.
Всего мгновение назад она сидела на краю столешницы и смотрела в зеркальце черной лакированной пудреницы, но вот уже легко спружинила и оказалась по левую руку. Ещё и под локоть взять успела. Знакомый аромат духов окутал его, затянулся удавкой на шее. Сейчас на нём не было наручников, да и никаких подозрительных личностей рядом не маячило, впрочем, Флоренс могла обойтись и без всего этого.
- Идёмте. Надеюсь, вы не против прогуляться по маггловским улицам? Я питаю особую слабость к менее волшебным зданиям и более обычным соседям.
И она не врала, её дом в три этажа располагался в спальном районе Лондона, не так уж далеко от Министерства. Сыновья давно с ней не жили, а дочь должна была вот-вот уйти и не возвращаться до завтрашнего дня, так что темно-зеленое здание, словно сошедшее с туристических открыток «старой-доброй Англии», было полностью в их распоряжении.
Унылые городские пейзажи проплывали мимо, Августина неторопливо беседовала с иностранцем о его работе, стране, впечатлениях от Лондона, погоде в конце концов. Словно щекотала любопытные пятки, отсрочивая их беседу, ещё и в булочную зашла за кексами к чаю. И да, у него была минус одна чашка чая, так что на некоторые вопросы Браун могла смело не отвечать. И коробку с выпечкой поручили нести ему, как настоящему джентльмену.

Флоренс закрыла дверь и на мгновение прислушалась, дом отозвался мирным тиканьем старинных часов в прихожей и ленивым клацаньем маленьких ноготков по паркету. Женщина неторопливо сняла шляпку и пальто, отправила всё на вешалку, сбросила свои туфли, прошествовав по коридору с одних капроновых чулках. Она не любила обувь, и если мистер Дрейк желал сразу перейти к делу, то она ничего против не имела. Августина остановилась в проеме, ведущим в гостиную, повернулась и кивнула на гостевые тапочки, лежавшие на резной этажерке.
- Я не знаю, как у вас в Штатах, но в Англии мы не задаем вопросы в двух случаях: когда целуемся и стоим в коридоре. Переобуйтесь и проходите, - и она скрылась.
По ступенькам хвостом вперед спускался пухленький корги в клетчатой накидочке. Сэр Фламбо III неторопливо добрался до первого этажа, посидел там немного, почесал за ухом, философски разглядывая древесный узор под темным лаком, повернулся и направился к Ирвингу.
- Вуф, - тихо выдохнул пес, после чего встал на задние лапы и попытался хорошенько обнюхать пришельца, но быстро переключился на коробку с выпечкой. Как и его хозяйка. Отвечать на какие-то вопросы журналиста он был не намерен, как и не намеревался играть по его правилам.
Флоренс неторопливо прошла на кухню, поставила чайник кипятиться и принесла обычный гостевой сервиз в гостиную. Ради исключения и дорогого гостя вместе с заварочным чайником там была винтажная кофемолка. Раздался характерный треск перетираемых зерен и по первому этажу разнесся насыщенный кофейных запах.
Её гостиная ничем не отличалась от сотен таких же старомодных комнат, не претерпевших никаких существенных изменений аж с викторианской эпохи. Старинные часы с маятником и кукушкой, пара удобных тяжеловесных кресел и совершенно немыслимый громоздкий диван, который словно угадывал каждый изгиб вашего тела за мгновение до того, как вы в него сядете. Низкий столик на одинокой ножке, расползавшийся резными ветвями дуба ближе к полу, на нём белая скатерть и поднос с вышеупомянутым сервизом. Темные полосатые обои с бордюром, отделявшим их от ещё более мрачных собратьев, спускавшихся до самого пола. Здесь был камин, с редкими фотографиями, какими-то фигурками, привезенными из дальних стран, наградами всего пестрого семейства. На полу лежал ковер, турецкий по качеству и совершенно английский в плане орнамента.
И посреди всей это старины восседала Флоренс Августина Браун. Она уже была без пиджака, да и верхняя пуговица белоснежной рубашки была расстегнута, накрахмаленный жесткий воротник ослаб и показал ложбинку между острыми ключицами. Она всё ещё выглядела элегантно, но уже менее сдержанно. Ирвинг был на её земле и ради ответов ему предстояло хорошенько потрудиться.

Женщина неспешно заварила ему кофе, черный и крепкий, словно удар наковальни в челюсть. Себе она налила чай с капелькой молока, придавшему заварке нежно-бежевый цвет. Прежде чем даже взглянуть на бумаги, она сделала глоток из чашки и распечатал коробку со сладостями и нарезала на тарелке ещё теплый кекс. Только после всех этих манипуляций будущая статья оказалась в руках Флоренс.
Августина потянула за шнурок на шее, с глухим щелчком расправила дужки очков и водрузила из на нос. Воцарилось напряженное молчание, только собака с упоением грызла что-то в своей корзинке.
- Начнём со статьи, а после я расскажу вам о своём покойном супруге... Мистер Дрейк, вы знаете, скольких людей обвинили в пособничестве Пожирателям в то время? – взгляд переместился с документов на журналиста. – А сколько раз по окончанию подавались апелляции? И, конечно, сколько волшебников и волшебниц дожило до начала повторного рассмотрения их дел?
Было бы несправедливо ожидать от мальчика ошеломительных результатов прямо с порога. Даже наличие личных записей покойного супруга не могли обеспечить ему доступ к нужной информации. В конце концов, ей самой пришлось покинуть горячо любимый отдел и заняться утомительной бумажной волокитой, чтобы узнать хоть что-то полезное по этому поводу. Ирвинг же не обладал ни нужными связями, ни стройными ногами Августины.
Его собеседница откинулась на спинку кресла и достала ручку из шкатулки на столе. Самая обычная ручка магглов с черным колпачком и механизмом на пружине. Щелчок, тихое поскрипывание стержня по бумаге. Где-то на полях появилось несколько имен, дат и номеров дел. Сможет он их достать или нет - уже его проблемы.
- Война сыграла на руку многим людям на той и этой стороне баррикад, - пауза, женщина взяла кусочек кекса кончиками пальцев и поместила в рот, не тронув помаду на губах. – На волне паранойи сфабриковать дело было проще простого, никто особенно не икал, а после… После дела отправились пылиться в архив.
Снова поскрипывания стержня, она что-то подчеркнула, перевернула лист и внесла правку в следующее предложение. Её не интересовало утаивание, напротив, ненадежные головы должны были слететь и как можно скорее. И тут мистер Дрейк опять оказался как нельзя кстати, невероятно многофункциональный молодой человек.

Флоренс помедлила и подняла на него глаза. Секундная пауза, и вот на её губах уже расцветает улыбка, хитрая, блестящая ярче стекол собственных очков.
- Я уже давно не работаю в Аврорате, мистер Дрейк, в отличие от… иных ваших источников, - снова тишина, очень вежливая, очень таинственная и очень знающая, одна из тех, от которых по спине пробегает табун особенно крупных мурашек.
Августина никогда не афишировала свои контакты, в том числе и в прессе обоих миров. Но Ирвинг просто напрашивался на щелчок по носу. Маленький крючок недосказанности всегда был куда более эффективен с такими людьми, чем бита по затылку, метафорически выражаясь, конечно. Мистер Дрейк уже продемонстрировал умение достраивать недостающие кусочки мозаики самостоятельно и проявлять удивительную и крайне удобную догадливость.
Новые даты, новые цифры, новые правки. Августина была бесстрастна и беспощадна в выписывании приговоров, прямо тут, в своей гостиной и в статье американца. Министерству давно пора было провести люстрацию среди своих людей, списки подозрительных личностей составляла сама Браун, и, так уж сошлось, что некоторые из них были откровенно запятнаны ещё во времена первой войны. Эта статья, о, она сможет положить начало большим изменениям, буквально развязав Руфусу руки, снискав ему широкую поддержку в широкой общественности. Но вот об этом Ирвингу пока знать было не обязательно.
- Всё так, как вы говорите. Война всегда была удобна для подобных махинаций. Страх порождал ненависть, которая приводила к слепоте судей, присяжных, простых обывателей. Простого обвинения соседа было достаточно, чтобы вами заинтересовались кто следует, а повальная паранойя обеспечивала хороший приток, подкрепляемый анонимностью свидетелей вплоть до дня суда. Очень удобный механизм в правильных руках, а руки у этих людей были, - она помедлила и тяжело вздохнула, - самыми правильными.
Августина заметила манипуляции с чашкой, сама она гадала крайне редко и ни разу за минувшие два десятилетия. Последний раз чаинки предрекли ей траур, который сбылся, с тех пор она их ни о чём не спрашивала.

Флоренс посмотрела на Ирвинга поверх очков, это был весьма специфический взгляд, полный невысказанного вопроса касательно умственных способностей дорогого гостя. Либо он действительно не понимал, как обстоят дела в играх Больших мальчиков и девочек, либо, что менее вероятно, пытался столь топорными методами выжать ещё немного информации. Фло не одобряла обе вероятности, но просто шлепнуть Дрейка по голове газетой не могла.
- Хм… - она сняла очки, потерла переносицу, якобы давая отдых и без того вполне хорошо себя чувствовавшим глазам, - понимаете, мистер Дрейк, на тот момент я была вдовой, не слишком молодой, но вдовой, и у меня на руках было двое несовершеннолетних детей, которые требовали заботы, внимания, финансовой помощи.
Она посмотрела в окно, всего на мгновение, после чего вновь вернула глаза на любителя кофе покрепче и вопросов поглупее.
- Как бы сильно я не хотела узнать правду, обязательства перед моими сыновьями всегда побеждали. Военное положение тоже не способствовало поискам, как и мой статус домохозяйки. Это уже после я стала секретарем главы аврората, получила доступ к некоторой засекреченной информации, вырастила детей… А тогда у меня были совершенно иные приоритеты.
Женщина отложила его статью, значительно отдалив потенциальную публикацию и подготовив благодатную почву для будущих репрессий. Крючки там и тут, немного исправлений в старых бумагах, кое-что так кстати перекочевавшее из одной папки в другую, менее засекреченную… Все эти шпионские игры на деле оказывались весьма утомительны в плане подготовки, но, когда снежок наконец начинался катиться с горы, превращаясь в снежную лавину, можно было вдоволь насладиться зрелищем.
- Я помню, что последнее его дело было как-то связано с арестом одного весьма чистокровного волшебника, с полной конфискацией имущества, - августа взяла свою чашечку чая и пригубила, он успел несколько остыть, но дамы её воспитания редко жаловались на такие мелочи, стоически снося жизненные лишения. – Насколько я помню, большой огласки дело так и не получило, тогда мало что выползало на первую статью, если никого не убили в процессе.  Боюсь, что это всё, что мне известно. Уверяю, если бы я могла справиться с расследованием своими силами, наше знакомство имело бы все шансы так никогда и не состояться, - улыбка заиграла на накрашенных губах чуть-чуть ярче, - что было бы большой потерей, на мой взгляд. Насколько надежны ваши связи, мистер Дрейк? Как глубоко вы можете копнуть в этом и своём собственном деле?
Это был почти вызов, очень вежливый, чисто-английски вызов, без всяких там выплескиваний остывшего чая в лицо.

Флоренс рассмеялась, это был глухой, шипящий, как стаскиваемая со стола бархатная скатерть, смех. Её глаза тускло блеснули, отражая одновременный интерес и легкую, едва различимую насмешку, свойственную людям её возраста и положения.
- Я рада, что вы прекрасно понимаете своё положение, мистер Дрейк, вам действительно нечего терять в этой стране. Но это было не единственной причиной нашего знакомства. Понимаете, слишком много людей будет пытаться повлиять на исход вашей статьи. Шантаж, угрозы, ложь – всё это лишь малая часть орудий в их богатом арсенале.
Туда ещё можно было добавить, например, похищение, или манипуляцию, но сейчас было не время для покаяния в собственных маленьких грешочках. Флоренс знала расклад, даже если ставки ещё были не ясны, правила игры и возможные риски были ей известны. Потому Браун предпочитала беспроигрышные партии, одни из тех, где даже собственное поражение можно использовать в качестве ценного ресурса…
- И если я смогу оценить правду, потому что лично заинтересована, то вот они, о-о-о, мистер Дрейк, они не будут счастливы после публикации… - её улыбка померкла, на мгновение сменилась холодным и безразличным выражением, - Мне всё равно, как много грязи вы накопаете, можете смело обшарить парочку могил, я даже посоветую вам где купить лопату понадёжнее. Если кто-то из моих «знакомых» пострадает – это будет в высшей степени заслуженно. Потому расчехляйте свой нос ищейки и ройте, ройте так, как ещё никогда не рыли, уверяю, я не планирую влиять на вашу статью.
В худшем случае, он мог просто внезапно пропасть за пару дней до публикации, как и его редактор, наборщик и рукопись с самой статьёй, но об этом Флоренс упоминать не стала, такие вещи за чашкой хорошего чая (или даже отвратительного кофе) не обсуждают в приличном обществе.
- Мистер Дрейк, прекращайте угрожать мне своей честностью, я вас ради неё и попросила заняться этим делом. Меня скорее интересует, стоит ли вас сводить с потенциально полезными людьми или же вы сами разберетесь.

В некоторых молодых людях бунтарский дух благополучно пережил пубертатный период, крепко укоренившись среди основных черт характера, в некоторых, вроде Ирвинга. Если бы независимость и честность можно было расплющить и повесить на штандарт Дрейк бы таскал его всюду вместо знамени и тыкал им в прохожих. К счастью, Флоренс воспитала трех таких бунтарей, была закаленным дамой и очень ловко уворачивалась от любой попытки ткнуть в неё чем-то непотребным.
- Как пожелаете, меня более всего волнует результат.
Уточнять, какой именно, Августина не стала, она вообще была крайне скупа на уточнения, питала слабость к двойным, а то и тройным смыслам и твердо знала, что люди в большинстве своём идиоты. Эти три качества вводили окружавших в заблуждение, позволяя вытянуть из них чуть больше, чем они сами хотели бы.
- Я настоятельно вам рекомендую пробежаться по последним контактам моего покойного супруга. Кто-то из них наверняка не только жив, но даже не покинул территорию Англии. Вы с легкостью сможете найти их местоположение, если просто посетите архив.
Флоренс знала, куда посылала его, она даже намеревалась подготовить почву для его крайне плодотворной встречи со свидетелями. Но об этом Ирвинг не узнает, потому что не хотел её помощи. Она уважал это, но не могла отказать себе в маленьком щелчке по носу. Его угрозы, кофе и манеры американца действительно действовали Браун на нервы, и плоха та англичанка, которая откажется от крошечной, но совершенно безнаказанной мести.