Severus Snape, Хорошо, так и назовем.

Просто ты сейчас - как и многие - смотрят с чисто идеологической точки зрения, не понимая до конца, как работает язык. И поскольку у меня несмотря на другой профиль были все эти избыточные пары по языковедению, морфологии, истории языка, старославянскому и я да, я не шучу, я читаю и пишу на старославянском, он очень прикольный, кстати, то давай я расскажу.

Короче, важно знать, что грамматика и словари - два необходимых условия вхождения любого языка в закон - законами сами по себе не являются. Они просто фиксируют реальное положение дел и делают это с определенной - ну, какой получится и какой надо - периодичностью. Тут как выйдет - в оксфордский, например, новые слова добавляют каждый год, в наших все похуже, но помимо больших основательных словарей выпускают хотя бы специализированные небольшие довольно часто. А есть слово в словаре - значит, слово настоящее, в употреблении и изменяемо по указанным категориям так, как написано в словаре.

Теперь немного о другом - есть языки разные, и типируют их тоже по всякому, но нам сейчас интересен русский, а русский - язык флективного типа. Это значит, что изменения форм и категорий слова отображается в основном окончаниями (не всегда - у нас еще и приставки и суффиксы есть, но преобладают именно окончания). Здесь с изменениями слов проблем нет: нужен женский род - есть одного окончание, нужен мужской - есть другое. Это важно.
В орфографии - и это тоже важно - у нас выделяется сразу много главных принципов и они часто вступают в противоречие друг с другом. Здесь и возникает проблема, потому что в некоторые моменты все забивает историко-традиционный принцип, а это, откровенно говоря, не лучшее, что есть в языке (посмотрите хотя бы на английский, в котором историко-традиционный - главный принцип орфографии и внезапно отображает состояние эпохи примерно так Возрождения, когда слова и правда читались так, как были написаны. Кстати, почему так, я тоже могу рассказать, но сейчас отвлекаться аж так сильно не буду).

Собственно орфография - это такая, искусственная надстройка: это попытка людей рассчитать то, как язык работает и как он будет работать. На сам язык орфография мало влияет: слова все равно меняются, упрощаются, сокращаются, подменяются другими, меняют роды и вообще ведут себя так, как им хочется. Конечно, не сами по себе - просто в определенные моменты где-то появляется новая норма и иногда она распространяется на всех - или большинство - носителей языка.

Часто так случается из-за того, что такая тоже не вполне настоящая вещь как интуиция носителя подсказывает, что тут вот есть ошибка, что язык унифицирован как-то не так и не совпадает с реальной картинкой мира. Я не буду пока в феминитивы, я объясню на примере кофе: есть слова иностранного происхождения, которые меняются, и слова, которые нет: обычно это связано с тем, насколько слово вжилось и вошло в мироощущение носителей языка. Если где-то там в подкорке оно еще чувствует не своим, а чужим, оно не изменяется - потому что чужое трогать нельзя, а если уже настолько распространено, что все, свое - оно меняется. Кофе по идее должен был начать меняться сто тыщ лет назад, но попал в категорию тех слов, которые пишутся по историко-традиционному принципу. Тем не менее, носители языка часто пьют кофе и явно ощущают, что где-то их наебывают с этим - потому в какой-то момент как непроизвольная ошибка появился этот средний род. Кстати, нет, средний род - все еще не литературная норма, в словарях он появился, но зафиксирован как допустимая разговорная норма - не потому, что лингвистам так хочется, а потому, что так уже есть, а словари, как вы помните, просто отображают реальное положение дел.

Теперь к феминитивам. Когда профессии входили в язык, большая их чатсь занималась и исполнялась мужчинами - потому они сходили даже не как слова общего рода - а только как мужского. С течением времени носители языка, отмечая, что ой, а это ведь уже не так - стали ситуацию подспудно менять: Прасковья Ангелина, например, принесла нам трактористку, а советское поощрение женщин идти в мужские в то время дела принесло нам летчиц, а массовый приход женщин в школу принес нам учительниц. А еще есть актрисы, например, машинистки, например, и еще ряд слов, у которых женская форма есть, и никого это не напрягает. В какой-то момент процесс остановился - в том смысле, что в словари как литературную форму добавлять перестали - но если вы вслушаетесь в речь людей, вы услышите стопицот вариантов женских форм профессий. Проблемы с ними на данный момент две: они все образованы разными флексиями, и почему так и какие ввести в словотворческую норму, способствуя их дальнейшему развитию, пока еще никто не задался целью рассмотреть, и многие из этих флексий и суффиксов совпадают с другими, обычно обозначающими не очень хорошее отношение к кому-то. Грубо говоря, они пока еще звучат "не так".

Но "не так" для языка - дело времени. Со временем все отшлифуется, выработается и все такое прочее. Потому в принципе бессмысленно пытаться это остановить или потешаться над этим, потому что процесс, запустившись, уже вряд ли остановится.

И это - уже от себя скажу - и правда дело привычки. В моем языке, например (хотя в нем исторический принцип написания практически отсутствует и бал правит фонетический - когда пишешь как слышишь) феминитивы совершенно прекрасно себя чувствуют и используются практически всеми. И та же "авторка" - совершенно литературное слово, которое можно встретить везде. Единственная категория слов, которая - навскидку - выпадает из процесса: это существительные первого склонения, так как окончания у них характерны одновременно и для женского, и для мужского рода, а потому внутреннего несовпадения в принципе не возникает.

Окей, да, я согласен - я даже понял, о чем ты. В смысле, учительница и журналистка уже никого не напрягает, слышится вполне себе уместно, естественно и нормально, а дело всего лишь в том, что, грубо говоря, прошло время и мы привыкли, так?
Ну  и да, я действительно подошел не с грамматической точки зрения, а с... эээ... другой.
Скорее даже на волне общего впечатления от сообщества и его трендов.

Тоже сначала этим вопросом задавался, когда увидел всё это многообразие. Но, как оказалось, люди почему-то очень любят всяческие заковыристые термины, и чем больше, тем лучше. Вроде бы занимаются созданием системы, всему имя дают, а на деле свалка выходит какая-то.

Ну, я не могу представить, чтобы его называли Утёс. Гора явно удачнее. Грубее что ли. Опять же приходит на ум выражение "гора мышц", например. И как-то это всё складывается в Клигана.

Это уже для особых ценителей тонкостей перевода. Хорошо хоть не пытались переводить фамилии и прочее с особым рвением, как вот с Долгопупсом вышло.

Просто не развилось ещё движение феминисток-националисток. Или родноверов... Прославянски настроенных радикальных стрейт эйдж феминист хулиганз.

мне кажется, там еще где-то просится слово гангста.

Гляньте Подслушано_феминизм. Дагестан.
Не пожалеете. Там всего три поста, зато один из них просто золото.

Мне нравится идея силой отбирать у несознательных. Прямо крестовый поход.

Добро пожаловать.

Слишком силен авторитет у Ричарда Львиное Сердце.

Я смогу вытеснить, я смогу...

У Ричарда Духовная Скрепа.

У нас, кстати. выборочно перевели и  это такое ШТА. В частности, Винтерфелл стал Зимосіч, а Джон Сноу стал Джон Сніговій. Дальше не знаю, не читал, испугался и убежал на четвертой, кажется, главе. Но до сих пор иногда пытаюсь найти логику: почему что-то переводят, а что-то нет, и, главное, почему переводят именно так.

Хм, ладно, это объясняет. Интересно теперь стало, другие бастардские фамилии тоже адаптировали или нет.

Нет, конечно, особенно в контексте бастардских фамилий, которые и должны быть отсылками, причем аршинными буквами, перевод еще может быть как-то обусловлен, но зачем переводить того же Сумкинса или Долгопупса. Я знаю, да, что там тоже имеются определенные намеки, но, на мой взгляд, это уже чересчур  и намек можно пояснить сноской, без надругательств над именем собственным.

Это потому, что детская литература - у Сумкинса, подозреваю (но не факт, как факт я это не знаю, сейчас вот предположение только сделал) ноги еще из Хоббита могут расти. В советской переводческой традиции детские тексты было принято не столько переводить, сколько адаптировать.

Rufus Scrimgeour, ладно по тексту какие-то обороты и так далее адаптировать, это в именно детском переводе нужно, конечно, но ведь дети тем более тогда не поймут, почему фамилии или что-то ещё переведено именно так. И сама атмосфера другого, сказочного мира ещё больше рушится, когда их всех зовут вроде бы и необычно, а вроде и Сумкинс какой-то вполне русский.