Уже через мгновение перед Уолденом был не Косой переулок с безжизненными телами авроров, а приятный сумрак тихого места рядом с входом в новую Ставку. На этот раз появившись вдалеке от части лечебницы, в которой всё ещё работали и жили ничего не подозревающие магглы, можно было не вспоминать о статусе этого места в качестве больницы, тем более что нужное здание совершенно не навевало крайне неприятных воспоминаний о том времени, что ему пришлось провести в Мунго. Оглядевшись и убедившись в отсутствии посторонних, он тут же сдёрнул маску, выпуская из пальцев уже растворяющийся туман.
Привыкнув к тому, что воздух больше не звенел от десятков запущенных заклинаний, не звучало эхо нескончаемых криков и не ощущался аромат крови вместе с всколыхнувшимся страхом, который, наконец, обрёл подтверждение и чёткую основу, Макнейр пошёл вперёд, сосредоточенно оценивая вступившие в силу щиты. Те казались цельной и нерушимой стеной, будто бы стоявшей здесь целую вечность, неотделимо от окружающего пространства, а потому не слишком заметно. Если применить несколько специальных чар, можно было бы увидеть, как по плотному куполу последовательно прошла бы цветная волна, показавшая, что все связи в порядке: они так же прочны, как и в самом начале, не нуждаясь в обновлении. Но это чувствовалось и без дополнительных действий: пока он вглядывался в результат совместных усилий, защита оценивала его, признавая право быть здесь и пропуская внутрь.
Стремительность битвы уступила место спокойной уверенности, улица, ставшая местом сражения, сменилась дверями нового оплота Пожирателей Смерти и Тёмного Лорда. Он уже не был простым зданием, он стал знаком и восстановлением прошлого, что воспринималось совершенно особенно, отзываясь для каждого своими мыслями. Уолден вспоминал чувство верности происходящего, ставшее для него привычным после принятия Метки, и подойдя к порогу, он остановился лишь на мгновение, понадобившееся, чтобы наложить на мантию очищающие чары, слегка улыбаясь, вновь высоко вскинув голову и наконец делая чёткий шаг вперёд, словно с пересечением этой символической линии начинался новый этап в чём-то гораздо большем, чем его отдельно взятая жизнь.
Расстегнув застёжки мантии, Макнейр не стал её снимать, лишь свободно откинув полы: всё же на тёмном материале кровь не слишком выделялась. Впрочем, рана на лопатке его волновала в последнюю очередь, тем более что по ощущениям та к утру уже будет в приемлемом состоянии, хотя и придётся вновь раскрыть её, чтобы освободить от ткани, сцепившейся с начинающей образовываться коркой, и провести грамотное заживление. Пока выдалась минута, он, не тратя времени впустую, методично водил палочкой над ладонью, убирая мелкие ссадины, оставляя лишь пару крупных, уже не новых, которые появились после недавней казни... Можно было с большой долей уверенности ожидать скорых гостей в поместье, чьё присутствие было совсем не желательным. Приходилось надеяться на наверняка завладеющее большей частью правительства нежелание признавать случившееся реальной угрозой, а не последним отголоском произошедшего на Чемпионате мира по квиддичу: как бы не хотелось прекратить всё одним махом, доведя до логичного финала, когда спасением станет надёжность собственного дома, при возникшей, пусть и пока не слишком определённой возможности получать информацию из нового источника, терять место в Министерстве было, как он думал, не слишком выгодно, если не учитывать множество проблем. Но по крайней мере сейчас эти мысли хотя бы отвлекали от того, чтобы не оглядываться поминутно на двери, ожидая появления тех, кто должен был присутствовать на этом собрании, сохраняя при этом сосредоточенное молчание до момента прибытия Милорда, словно только он мог подтвердить, что очередной рейд, будто бы продолжение гораздо более давних, сейчас уже скрытых лёгким туманом прошедшего времени, действительно закончился. Пора было переходить к следующей цели.

Как он не старался аппарировать помягче, от соприкосновения подошв с дорожками территории Ставки дыхание перехватило основательно - отходящая от Анестезио сломанная нога отказалась принять на себя даже малейшую нагрузку, и Лестрейндж неуклюже вертанулся вокруг здоровой ноги, пытаясь удержать равновесие, а потом все же опустился на колено, пережидая, когда от выворачивающего наизнанку ощущения перестанет мутить.
Он заранее не ждал от собрания ничего хорошего - его последний визит в Ставку закончился парой Куциатусов при том, что проблема была отнюдь не в нем - и собирался использовать все бонусы своего ранения, чтобы под этим предлогом и вовсе не появляться на глаза Темного Лорда, но маячавшая на крыльце фигура брата намекала, что так просто Младшему не отделаться.
Впрочем, была надежда, что Рудольфус ждал свою несравненную супругу, резвой козой скакавшую получасом ранее по развороченной мостовой Косого переулка, и Рабастан попытался пробраться в дом, не потревожив главу рода - тщетно. Жесткая хватка сомкнулась на его плече, возвращая в прошлое - вкупе с только что пережитым в Лондоне ощущение оказалось слишком тягостным, и Рабастан не сразу смог сосредоточиться на словах брата: нога будто пылала, и это чувство было настолько реальным, что Лестрейндж непроизвольно косился вниз, чтобы убедиться, что не вступил случайно в небольшой, но уверенный костер.
- Понял, - все же отреагировал он на Рудольфуса, дергая плечом - амбиции старшего интересовали мало, субординация, говорить о которой сейчас казалось кощунством, вызывала энтузиазма не больше, чем необходимость присутствия на запланированном собрании, да и воспитание давало о себе знать: под железной пятой главы рода рассудительный младший брат давно предпочел следовать приказам и ему было по большому счету все равно, под чьим командованием вскидывать палочку - Долохова, Рудольфуса, хоть самого Мерлина, однако было очевидно, что Рудольфус, четырнадцать лет имевший в своем распоряжении лишь редких на пожирательском уровне крыс, горел желанием взять реванш.
Подчиняясь тычку в плечо, Рабастан сдержанно хмыкнул, гася нерациональное желание отпустить саркастичное замечание насчет того, что брату не помешало бы совладать с собственной женой прежде, чем возглавлять войско Милорда - Долохов-то хотя бы умел с ней договориться, толкнул дверь и оказался в непривычной тишине Ставки.
Раньше, до Азкабана, Ставка всегда была наполнена деятельным шумом - даже ночью там было людно, даже ночью кипела жизнь, а сейчас его неровные шаги раздавались в просторном холле, отражаясь от высоких стен и возвращаясь к нему издевательским напоминанием о том, что он  - и все они - потеряли.
С полдороги Лестрейндж свернул - где-то там, в одном из небольших кабинетов, находилась Эммалайн Вэнс и приставленная к ней в качестве наблюдателя Алекто Кэрроу, все еще восстанавливающаяся после своего возвращения в Румынию.
Не пытаясь даже предположить, чем могли убить время ожидания две эти непохожие друг на друга женщины, Лестрейндж неторопливо ковылял по коридору, распахивая дверь за дверью в поисках целительниц, и едва ли не впервые в жизни искренне посочувствовал Рудольфусу, который был четырнадцать лет лишен даже кратковременных обезболивающих чар.

[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/U8P1D.1448544186.png[/AVA]

Все прошло наилучшим образом, и не важно, что Рабастан немножечко пострадал. Целительница, что обитала в Ставке, непременно поставит его на ноги в два счета. Иначе чего еще ей там делать? Главное, что деверь дышит и даже сам аппарировал, поэтому настроение Беллатрисы заметно улучшилось. А если уж еще и все возвратились, не попавшись аврорам и этим прихвостням Дамблдора, то тем более вечер обещал быть просто прекрасным. А собрания она любила, как и новую Ставку. Жаль, она не стала их домом.
Впрочем, и коттедж ведь был тоже ничего. Правил поведения, правда, много. Но они уже более-менее привыкли, это все-таки не клетка в Азкабане.
Оказавшись на территории Бетлемской лечебницы, она оглядывается, глубоко вдыхает и на мгновение прикрывает глаза, забывая обо всем на свете. На лице появляется загадочная улыбка и жаль лишь, что ей так и не удалось хорошенько потрепать кузена. Впрочем, убивать его ей тоже не хотелось. Что-то останавливало.
Наконец, оправив капюшон мантии, а затем и рукава, пожирательница направляется ко входу, где практически сразу замечает двух Лестрейнджей, а, едва подойдя к крыльцу, видит, как Рабастан, прихрамывая, уходит.
- Видишь, жить будет - бросает она мужу и улыбается, смотря на него снизу вверх.
А ведь ночь такая звездная, и эти звезды словно отражаются в глазах ее мужа. Хотя она прекрасно знает, что это всего лишь азарт после схватки в Косом переулке. Ему этого не хватало. Ей этого не хватало.
- Идешь? - добавляет она - Не будем заставлять Милорда ждать.
И с резвостью молодой девчонки она перешагивает несколько ступенек и входит в новую Ставку, ощущая до сих пор непривычный запах этого помещения, до сих пор чужой, щекочущий ноздри.
В зале практически все, они входят последними. И нет только Милорда.
Беллатрикс скидывает мантию, подходя к своему месту, и вешает ее на спинку стула.
Скоро появится их Повелитель. Он будет рад тому, что произошло сегодня ночью. Он должен быть рад, ведь все они так старались. А эти министерские шавки еще долго будут зализывать раны.

Отредактировано Bellatrix Lestrange (26 ноября, 2015г. 16:23)

Едва он появляется в зале, как все затихают.
Так было до его... падения, так будет и сейчас. Негласное правило, которое никто не посмеет нарушить. Тишина в зале такая, что он слышит, как шуршат полы мантии, едва касаясь каменного пола. А шаги столь бесшумны, что он может слышать, как ветка дерева за окном едва слышно скребет в стекло от легкого ветра в ночной тьме.
Темный Лорд проходит к своему месту, чуть склоняет голову и оглядывает присутствующих, тот час же замечая пустые места.
Нет младшего Лестрейнджа, Кэрроу, Малфоя. Но гнетущей атмосферы не прослеживается. Наоборот, в зале ощутимо пахнет азартом, словно цепных, голодных  псов, просидевших в своих клетках, выпустили на волю, позволяя сметать все на своем пути.
Так они и сделали.
Его стая, которая прекрасно провела сегодняшний вечер. То, что им не хватало до зубного скрежета.
- Я рад вас видеть - голос звучит спокойно, немного тихо, но каждый в этом зале услышит его. В этом нет никаких сомнений. - Вижу, все прошло довольно удачно, и завтра пресса будет пестрить фактами о произошедшем, не так ли?
Не дожидаясь ответов, но замечая лишь легкие кивки, он смотрит на Долохова, не спеша занять свое место во главе стола:
- Как все прошло?
Антонин был назначен главным этой ночью, а, значит, должен знать и подробности, конечно же не забыв упомянуть о тех, кто сейчас по какой-то причине не присутствует здесь на их первом собрании в новой Ставке.
- Гладко? Или все же вы не смогли обойтись без эксцессов?
То, что сегодняшняя вылазка прошла им на пользу, можно видеть по горящим глазам собравшихся. Темный Лорд не хочет долго акцентировать на это внимание, ведь есть другие, более важные дела, которые стоит обсудить в первую очередь, не теряя времени на ерунду.

Отредактировано Lord Voldemort (30 ноября, 2015г. 23:12)

Сегодня был совершён один из самых важных шагов на пути к желаемому будущему. Они показали, что ничто не осталось в прошлом: не только затаённые действия, похищения людей с целью получить информацию и использовать, но и открытые нападения со множеством жертв скоро станут обыденной реальностью. Жизнью, что возродилась из пепла послевоенных пожаров, сжигавших любое напоминание о прошлом и любого напоминавшего, не считаясь ни с чем. Всё это вернулось вместе с Лордом, показав, насколько ошибались считавшие, что их идея благосклонности и даже поощрения магглорождённых смогла оказаться сильнее, сломив волю чистокровных. Это не могло быть так, и Косой переулок, ещё только замерший в тягостном осознании случившегося, убедительно доказывал: борьба продолжается, новый удар нанесён.
А пока им требовалось немного времени, чтобы собраться, самим в полной мере прочувствовав начавший постепенно забываться вкус победы. Уолден вернул палочку в рукав, быстро разобравшись с лишь отвлекающими царапинами, про которые тем не менее в сложившейся ситуации нельзя было забывать, стараясь не упустить из поля зрения ни единой детали, которая может с лёгкостью разрушить тот образ, который Министерство так жаждет увидеть, подтверждая свой трусливый принцип закрывания глаз пока проблема не станет слишком явной. Оно применили его, когда нечистокровные всё больше проникали не только в Хогвартс, но и во власть - в итоге всё вылилось в войну, где терять приходилось всем и каждому, где не спасал даже нейтралитет. И Уолдену было нисколько не жаль ни Фаджа, ни в своё время Миллисенту Багнолд и прочих: они поступали как считали нужным и за свои ошибки должны были расплатиться самостоятельно.
После боя, всколыхнувшего давно не просыпавшиеся чувства, вновь заставившего ощущать реальное течение времени и каждый проносившийся или наоборот невероятно долго тянущийся миг, недостаточно было нескольких минут, чтобы отстраниться от всего этого, перестав краем сознания всё же отмечать каждое движение, контролируя пространство вокруг себя. Нужно было что-то отвлекающее, и рукоять кинжала сама легла в раскрытую ладонь. Мерно поворачивая его в руках, несмотря на то, какую это могло вызвать реакцию у тех, кто по какой-то причине не привык видеть холодное оружие, а тем более у чистокровного мага, Макнейр, слегка прикрыв глаза, чтобы не сбиться с ритма, наблюдал за дверями, отмечая приходящих. Вот порог переступила Беллатрикс – рукоять повернулась в другую сторону, меняя направление, за ней Рудольфус – лезвие в ножнах пропустилось сквозь пальцы, подхватываемое другой рукой. Судя по Лестрейнджам, с Рабастаном также всё в порядке. Теперь ждать стало гораздо легче. Кинжал вернулся за пояс как раз вовремя: Уолден едва снова расправил полу мантии, как наступила полная тишина.
Вот уже очень много лет он вот так встречал Лорда, неизменно занимая своё место за общим столом, хотя ещё этим летом казалось, что подобному больше не суждено случиться, но тем больше значение придавалось опровержению. Макнейр лишь широко и довольно улыбнулся, склонив голову, когда услышал вопрос: завтрашняя пресса действительно наконец будет интересна, пестря разнообразными кричащими заголовками и статьями различной степени соответствия реальности, одна из которых выйдет из-под пера его жены, и он совершенно не удивится, увидев там изящные намёки на некомпетентную работу Министерства, авроров и всей системы в общем…
На этот раз план был выполнен поистине хорошо, так что по масштабам разрушений мощь Организации другим должна показаться едва ли не такой же, как и в самом разгаре прошлой войны. Макнейр внимательно слушал отчёт Долохова, теперь видя ситуацию с другой стороны, не сосредотачиваясь на своей части боя и своих противниках, а оценивая общий ход сражения. Да, посторонние, присоединившиеся к схватке слишком уверенно для случайных свидетелей, могли значить только одно – Дамблдор готов к противостоянию вместе со своими людьми. Но сейчас, на волне триумфа и захватившего верных сторонников Лорда воодушевления, не было разницы: бороться с Авроратом или со всем остальным миром. К тому же появление давних знакомых было ожидаемым, как и другие последствия сегодняшних событий. Но пока Уолден лишь кивнул в подтверждение слов Антонина, так и не озвучив едкое «предатели крови».

По первому же возгласу Кэрроу он понимает, что в покое его не оставят. В ответ на его вопросительный взгляд Вэнс только заводит глаза к потолку, передергивая плечами - что же, ясно, девочки не подружились и Эммалайн теперь демонстративно не будет лезть поперек разошедшейся Кэрроу.
Лестрейндж не то что не доверяет долоховской протеже - он и не задумывался об этом, привычно разделяя мир на своих, куда время от времени входил Рудольфус и чуть реже - Беллатрикс, и всех прочих, но все же не уверен, насколько сейчас уместен как подопытный для всей этой чуждой Англии целительской магии. Впрочем, судя по Кэрроу, с нее станется и чем-нибудь неприятным его "успокоить", а потому Рабастан мужественно кивает и ковыляет навстречу выставленному для него стулу.
В голосе Алекто профессиональное волнение и непререкаемость - от Вэнс она это подцепила, что ли, и Лестрейндж не очень понимает, как на все это реагировать - они едва ли парой слов обменялись после встречи этой осенью, а до Азкабана и вовсе не жаловали друг друга, так что теперь ему одновременно дико и неуютно чувствовать себя в плотном фокусе внимания дурмстранговской выпускницы.
Впрочем, действует она весьма уверенно - Эммалайн, посматривающая через плечо Кэрроу с плохо читаемым выражением на лице, заметно расслабляется, когда Пожирательница диагностирует перелом, кляня на чем свет стоит неподобающее обращение с раненым.
- Гм, - многозначительно отвечает Лестрейндж, стараясь не встречаться взглядом с Эммалайн, кружащей неподалеку. - Я как смог вправил кость, наложил Обезболивающее - не так уж все и плохо.
В ответ Кэрроу молча отходит к столу, заставленному склянками - не иначе, в ожидании возвращения прочих она развлекалась тем, что расставляла свои зелья в определенном порядке, но Лестрейндж не самоубийца, чтобы спрашивать у нее об этом: и так ясно, что вынужденное бездействие играет с активной и взрывоопасной Алекто дурную шутку. А заодно и с теми, кто имеет несчастье ее окружать в данный момент.
Отлично, хмыкает он про себя, принимая принесенный пузырек и вытягивая ногу, чувствуя, как отяжелел пропитанный кровью сапог. Будет очень больно, подумать только. Он-то ожидал райские кущи.
Зелье ледяной волной прокатывается по пищеводу, а затем будто жидким огнем взрывается в желудке, заставляя Рабастана дернуться на стуле, но то цветочки - в первый момент то, что Кэрроу льет прямо в открытый перелом, кажется совершенно нейтральным, но стоит ей начать шептать невнятные явно не английские заклинания, как Лестрейндж уже не скрывая шипит в ответ:
- Какого драккла ты делаешь, гиппогриф тебя раздери...
Вэнс вздергивает брови, выразительно качает головой, будто хочет, чтоб он заткнулся - и Лестрейндж прикусывает язык, наблюдая, как осколки кости, торчащие под самыми неожиданными углами из раны, втягиваются внутрь, собираются в нечто целое, что ранее было его коленным суставом, как срастаются порванные сухожилия - если смотреть, это помогает абстрагироваться от боли, перехватывающей дыхание, и Рабастан смотрит, пока перед глазами не начинают появляться алые круги.
Что там Кэрроу говорила об обмороке...
Все проходит единым мигом. Лестрейндж тупо таращится на покрытую подсыхающей кровью ногу, блекло кривит губы и чинит порванную штанину.
- Не перенапрягу, - бормочет он, аккуратно сгибая конечность. Врет, конечно - если придется, перенапряжет, куда деваться, но под скептические хмыкание Вэнс подниматься со стула не торопится. - Нормально прошло. Могло бы и спокойнее, но уже в Косом переулке нарисовалось гражданское ополчение...
При упоминании об "ополчении" его глаза темнеют - для него практически очевидно, что эти маги, оказавшие такое отчаянное сопротивление Пожирателям Смерти, члены приснопамятного Ордена Феникса, а уж с ними почти  у каждого из носящих Метку свои счеты, и Рабастан не исключение.
- Тебе бы понравилось, - тускло отвечает Лестрейндж на явное сожаление в голосе своей внезапной целительницы и встает, прислушиваясь к тому, как ведет себя исцеленная нога. Вроде бы, до зала доковыляет, хотя ощущение, как будто ему вылили на кожу масло и подожгли, кажется реальнее многого прочего. - Если хочешь подробностей, лучше поторопиться - собрание уже началось.
Он не знает, да и не хочет знать, почему Кэрроу отсиживается здесь, а не встречает вернувшегося наставника - об этом он подумает как-нибудь в другой раз, когда будет время и желание.
Стараясь не переносить весь вес на только что подлатанную ногу, Лестрейндж отправляется в зал собраний.

Едва Он появляется, в зале становится тихо. Беллатрикс ощущает, как от уважительного трепета перед ее Повелителем у нее замирает сердце, пропустив удар.
Она встает следом за мужем, склоняет голову, ожидая, пока Милорд займет свое место и позволит им сесть, а когда, наконец, тот начинает задавать вопросы касаемо прошедшей операции, немного расслабляется и даже позволяет себе чуть пригладить растрепанные кудри, на мгновение теряя нить разговора.
Лишь одно она не оставляет без внимания: мрачного взгляда Лестрейнджа-старшего, брошенного в сторону Долохова, и желание Рудольфуса словно обратить на себя внимание. Видимо, хорошо его задел тот случай... когда они упустили Скримджера.
Была бы там сама Белла, этой министерской крысе не удалось бы так легко скрыться. Просто было бы не на чем идти, да и ползти бы вряд ли удалось.
Она тяжело вздыхает, трет переносицу и пытается сосредоточиться на том, что сейчас говорит Рудольфус.
Дается не легко. Тот, кажется, говорит о Сириусе, об очернении, и Белла невольно возвращается к сцене в переулке. Сегодня она не стала той, кто прекратил бы род Блэков. Хотя по сути тот давно уже перестал существовать, едва пропал Регулус, а Сириус так легко предал семью. Лишь она сама и Нарцисса могли по праву считать себя теми, в ком еще осталась хоть капля чистой Блэковской крови, без тени предательства.
В какой-то момент, собравшись, она выпрямляет спину, садясь идеально ровно и, чуть склонив голову, наблюдает, как Милорд покручивает в пальцах волшебную палочку, внимательно слушая Рудольфуса. Мельком бросает взгляд на Долохова, пустое место, где должен с минуты на минуту появится Рабастан, а затем вновь на руки ее Повелителя, пока не желая вмешиваться в общее обсуждение.

Отредактировано Bellatrix Lestrange (12 декабря, 2015г. 01:49)

Долохов, как всегда, не вдается в подробности, рассказывая лишь основное, необходимое знать Темному Лорду. Тот слушает внимательно, покручивая в руках волшебную палочку, кивает, когда тот в своей речи доходит до того, что слишком рано появившаяся подмога подпортила все их планы.
Не остаются незамеченными и мрачные взгляды Рудольфуса в сторону румына. Даже по прошествию стольких лет, казалось, что абсолютно ничего не изменилось.
Беллатриса невнимательна, витает в облаках, Лорд морщится, но тот час же голос Рудольфуса не дает ему успеть сделать замечание пожирательнице.
- Значит, Сириус Блэк - повторяет он за Лестрейнджем, на мгновение задумавшись. Тут нет никакого сомнения, что ему помогают, не было произнесено ничего нового. Это касается и слов о том, что стоит обратить внимание министерства на факт сокрытия Дамблдором беглого преступника.
Вот только у Темного Лорда нет никаких сомнений, что Дамблдор и здесь все прекрасно продумал - так просто не подкопаешься. Хотя в словах Лестрейнджа не стоило сбрасывать со счетов.
- Северус, - едва он произносит имя Снейпа, как дверь с легким скрипом открывается, и на пороге возникают Кэрроу и Лестрейндж.
Темный Лорд поджимает губы, одаривая появившихся холодным взглядом, а затем кивает.
Если бы Долохов не упомянул о том, что эти двое пожирателей были у целительницы,  участь их была бы не завидной.
- Живее - только и бросает он, но затем все-таки добавляет - Кэрроу, без тебя Вэнс уже не справляется?
Впрочем, ответ ему не нужен. Вызов был для всех, а пренебрегать им - себе дороже. На счастье Алекто, сейчас были другие вопросы, требующие куда большего внимания.
Когда оба появившихся пожирателя занимают свои места, Лорд вновь обращается к Снейпу.
- Если беглый преступник так легко появляется среди Косого переулка, не будучи атакованным авроратом, как Дамблдору удалось отвлечь внимание от Блэка? Как вы говорите, не было даже оборотки и при этом Блэк спокойно стоял в рядах сопротивления, не боясь быть пойманным.
На мгновение он кидает взгляд в сторону Беллатрисы:
- Белла, еще одно замечание и последуешь участи Петтигрю, а двери ближнего круга станут для тебя закрыты - а затем добавляет - Как много было авроров? Их действия были слажены с действием появившегося сопротивления? И кто из них прибыл первым?
Все-таки им отчаянно не хватает связей с министерством. Полагаться лишь на Уолдена не имеет смысла.
Стоило подумать и о том, как привлечь к себе сторонников и из министерства, если Хогвартс был почти у него в руках.

Собрание после задания раскрывало всё новые факты: для Уолдена появление на поле боя Сириуса Блэка прошло незаметно, наверняка, он в то время разбирался с очередным аврором, находясь в другой части Косого переулка. Хотя, определённо, это зрелище стоило того, чтобы его увидеть. Хотя бы ради возможности оценить, насколько тот изменился, насколько его изменил Азкабан и необходимость скрываться из-за преступления, которого не было, возможности чётко представить себе, что из себя теперь представляет враг, отрёкшийся от собственной семьи и её невероятно важных традиций. За вред, причинённый члену собственного рода, Уолдену удалось совсем недавно расквитаться, но таких людей, отвернувшихся от взрастившего их прошлого или от своих клятв, на те лихие военные года выпало ужасающе много, так что ничего ещё не закончено. Теперь становились ясными причины некоторой рассеянности Беллатрикс. Бросив на неё короткий понимающий взгляд, даже не поворачивая головы, чтобы не сбиваться с нити разворачивающихся по чужим словам событий, Макнейр мысленно вписал туда ещё одно действующее лицо.  Что же, раз возвращалось противостояние в обществе, никуда не уходившее, но лишь временно затаившееся, скрывшееся за тонкой искусственной пеленой стабильности, возвращались и старые противники, надеющиеся на победу и на этот раз. Вот только теперь Пожирателям отлично известен вкус потери всего, что воспринималось обыденным, и вряд ли они легко согласятся вновь ощутить его. Иногда единственным выходом оставалось лишь новое сражение.
Дверь приоткрылась, впуская отсутствующих ранее Рабастана и Алекто, всё ещё восстанавливающуюся после недавних событий за границей, без её помощи в ритуале тот не вывел бы их с Долоховым прямо к дому, в котором скрывался Каркаров: маггл просто не имел шансов выдержать такой большой поток магии и такое воздействие, особенно в условиях, когда время в пределах очерченного круга закрутилась спиралью, свернулась узлом, соединяясь с призванной мощью самого места, чтобы затем с силой выпрямиться, разрывая пространство, вытаскивая на поверхность след Игоря. Несмотря на успешно завершённое задание, даже при неожиданном появлении Ордена и попытке авроров поставить антиаппарационный купол, Лорд не давал ни единого послабления, которое сейчас и не было допустимо: самая малейшая ошибка могла привести к краху. Слишком неустойчивым было положение, обещая как взлёт, так и падение, так что всё определялось только общими усилиями.
Но вновь внимание Уолдена приковал к себе вопрос Повелителя. Очень точный вопрос: почему Блэк не был атакован аврорами? Не увидев его в действии, он не мог сказать, успели ли авроры сообразить, что Сириус выступает не на стороне Пожирателей, или же те просто не могли уследить за всем, вынужденные вновь вспоминать или только первый раз испытывать всю сложность противостояния, когда на кон ставилась жизнь. Не имея представления, что произошло с разыскиваемым беглым преступником на поле боя, Макнейр постарался вспомнить, что слышал по его поводу ещё совсем недавно: после известия о первом побеге из Азкабана общество с волнением ждало следующих действий Сириуса, видя только один возможный вариант, а именно убийство Поттера. Однажды поверив в предательство фамилии, им очень легко было поверить и в предательство друга, которое раньше казалось невозможным. Так что даже те люди, которые хорошо знали Блэка, не могли с уверенностью рассказать о произошедшем, а правду точно знали по иронии судьбы именно те, в сотрудничестве с кем Блэка и обвинили. Министерство в тот год, помнится, даже связалось с маггловским правительством и обеспечило охрану Хогвартса с помощью дементоров. Тогда Уолдену и пришлось оценить усилия, затраченные на обретение патронуса: не попадись на глаза книга с подробным описанием техники по чистой случайности ещё лет десять назад… Впрочем, Сириус в очередной раз сбежал, вновь объявившись сейчас. Этого стоило ожидать. Возможно, ещё даже раньше, чем всё случилось. Также как стоило готовиться к присоединению в отражении нападения Ордена Феникса. Неожиданной в данном случае была быстрота и точность, с которой те отреагировали.
Поймав кивок Антонина, обращённый к нему, Макнейр выпрямился, подавшись вперёд и собравшись: в первую очередь Милорд поинтересовался обстоятельствами прошедшего задания, так что пока лучше было не прерывать выяснение всех деталей, довольно хорошо раскрытых Долоховым и дополненных Рудольфусом. Сначала стоит разобраться с основными вопросами, недостающее, например, как численность авроров, которую трудно было сопоставить, несмотря на то, что стычки заканчивались обычно их смертью или выведением из строя, восстановив с помощью Омута Памяти. Однако, подняв взгляд, Уолден был готов затронуть и тему Министерства. Но отдельно его интересовало, что поводу прибывших людей сообщит Снейп. Возможно, вся ситуация прояснится и без необходимости проверять происходящее в правительстве.

Окрик Алекто в коридоре сбивает его с толку. Лестрейндж оборачивается, непонимающе смотрит на спешащую к нему ведьму, пытается что-то сказать, пресечь эту идиотическую попытку обращаться с ним как с калекой - он добрался сам до Кэрроу, теперь-то и вовсе ему ни к чему помощь - но Алекто не дает на шанса возразить, волочет его дальше по коридору, аргументируя свое нежелание дискутировать необходимостью как можно быстрее оказаться на собрании.
Чуть раньше тебя это не так волновало, хочется угрюмо пробормотать Лестрейнджу, но Кэрроу права: не стоит заставлять ждать Темного Лорда.
Не то чтобы Рабастан горит желанием вновь оказаться под светлыми очами Повелителя - и дело даже не в том, что ему есть, что скрывать и чего опасаться, а у кого нет, в конце концов - но начинать сейчас спорить с Алекто тоже нерационально: он сам посоветовал ей поспешить.
Они вваливаются в зал собраний явно в разгар какого-то обсуждения.
Лестрейндж, открывший перед ведьмой дверь в порыв остаточного рефлекса, кланяется и тихо прикрывает ее за собой, а затем оглядывает зал. Рудольфуса, стоящего на ногах, он замечает сразу же, Долохова чуть позже.
Что происходит?
Подчиняясь короткому приказу Милорда, Лестрейндж ковыляет в сторону брата, со скрежетом отодвигает пустеющий стул рядом со свояченицей, садится, не глядя ни на кого - даже на Алекто, которой сейчас приходится похуже прочих.
Впрочем, судя по всему, ее ответ не был нужен - собрание катилось дальше, и их появление не вызвало заминки.
Лестрейндж не поднимает головы от стола, разглядывая тяжелую столешницу темного дерева, однако внимательно прислушивается к происходящему, пытаясь понять, что он пропустил. Судя по всему, ничего особенно - его коллеги даже не закончили с отчетом, но почему тогда поднялся Рудольфус, если докладчиком традиционно выступает командир боевых групп?
Видимо, у него помутилось в голове от боли, вызванной радикальным лечением Кэрроу, потому что вспоминает Рабастан слова Рудольфуса, сказанные им на крыльце, далеко не сразу. А когда вспоминает, едва слышно хмыкает: очевидно, брат попытался перехватить инициативу, но, судя по тому, как неспешно и спокойно Долохов отвечает на вопросы Милорда, Рудольфусу пока не удался его маневр.
Однако Рабастан достаточно хорошо знает своего брата, чтобы понимать, что это лишь пока - если Рудольфус загорелся какой-либо идеей, он едва ли отступится скоро.
Даже то, что он позволил Долохову вступиться за супругу, какой бы незначительной эта защита не показалась бы человеку непосвященному, говорила о том, что Рудольфус что-то задумал, и теперь выжидает.
Лестрейндж нервно следит, как брат качается в сторону Беллатрикс, следит и за тем, как ложится его ладонь на плечо ведьмы, и только затем отводит глаза. Нужно ли ему встревать в то, что может произойти в скором времени в зале собраний?
Рудольус рассчитывает на него, он дал понять это на крыльце - но должен ли Рабастан и в самом деле поддержать Рудольфуса, задумай тот утопить Долохова?
Лестрейндж не уверен. Он не знаком с планом брата и, что хуже всего, подозревает, что плана не существует. Что Рудольфус просто выжидает более-менее удачного момента, полностью положившись на волю случая. И это совсем не нравится его рациональному младшему брату.
Прислушиваясь к ноющей боли в ноге, постепенно затихающей, Рабастан надеется, что собрание не принесет с собой дополнительных сюрпризов. Он предпочел бы усеченную версию - тезисный отчет, тезисно же новые задачи - и вернуться в коттедж, осмысляя появление бывших членов Ордена Феникса среди немногочисленных в первые минуты авроров.
Он снова хмыкает, когда Долохов упоминает "некие тайные силы" - но тут же затыкается, не желая привлекать к себе внимание. Если на собрании пока не прозвучало название того кружка по интересам, что изрядно потрепало им нервы пятнадцать лет назад, то уж не Лестрейнджу озвучивать свои догадки, хотя он и практически уверен в том, что узнал кое-кого из этого внезапного подкрепления Аврората.

[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/U8P1D.1448544186.png[/AVA]

Северус говорит о сторонниках Дамблдора, о том, что их, должно быть, больше, чем они думали, и Беллатрикс даже не замечает, как вновь поддается воспоминаниям о той встрече в переулке. Хотела ли она убить в тот момент Блэка? Ведь он предатель, вдвойне предатель, теперь оставаясь под прикрытием самого Дамблдора. Кроме крови в нем не осталось ничего Блэковского. И именно за осквернение благородного дома, в котором всегда считалось, что "чистота крови навек", он должен умереть.
Так почему она не убила его сразу?
В какой-то момент она слышит, как Милорд произносит ее имя, напоминая, что подобное поведение может навсегда закрыть для нее двери Ближнего Круга, вздрагивает, ощущая, на своем плече руку Рудольфуса и, чуть склонив голову, долю секунды непонимающе смотрит на все происходящее.
Помогает Долохов, быстро вмешиваясь и напоминая Беллатрикс о теме разговора. Сейчас она благодарна ему, резко вскакивает со своего стула, с негромким звуком отодвигая его назад, а затем, произносит:
- Простите, Мой Лорд - чуть склоняет голову, пытаясь, чтобы голос звучал ровнее, а затем продолжает - В переулке действительно был Блэк. Я заметила его почти сразу, он появился если не вместе с аврорами, то в одно время с ними и явно был не на нашей стороне, довольно свободно ощущая себя в стане врага.
Помолчав, она добавляет:
- Я не могла его упустить, он предатель крови, Мой Лорд. И когда появилась такая возможность...
Она не договаривает, поднимая взгляд на Темного Лорда. Итак понятно, что она забыла о правилах, поддавшись своим желаниям и оставив своих.
Более того, из этой встречи все равно ничего дельного не вышло. Сириус жив, зато Рабастан серьезно пострадал.
Но даже не смотря на этот факт, будь у нее еще одна возможность встретить Блэка, Беллатриса снова бы попыталась не упустить свой шанс. И на этот раз она не будет тратить время на разговоры.
Предатели рода должны быть уничтожены.

Ничего не меняется даже после Азкабана. Впрочем, Долохов ведет себя, как наставник, резво беря инициативу на себя и прикрывая подопечную. Темный Лорд делает вид, что не замечает его слов, выслушивает сказанное в дальнейшем, затем слова самой Беллатрисы. Лишь кивает в ответ, немного поморщившись, а затем произносит:
- Сядьте - сам же занимает свое место за столом лишь когда негромкий звук задвигающихся стульев стихает.
- И все же Блэк жив, не смотря на все ваши старания. Он столь удачлив или кто-то не осмелился убить его, пожалев?
На Алекто он больше не обращает ни малейшего внимания, словно ее и нет в зале, как и на Рабастана. Можно считать, что им повезло, ведь сейчас есть куда более важные вопросы, нежели их опоздание.
- Очернить аврорат? - переспрашивает он, услышав слова Снейпа. Нет, конечно, это было бы прекрасно, но не с нашими силами. Куда более разумно было бы найти сторонников в этом самом самом аврорате, начав разрушать его изнутри.
- Рудольфус, - он поворачивает голову к старшему Лестрейнджу - Я слышал, ты так хочешь быть полезен. Это прекрасно.
Темный Лорд чуть наклоняется вперед, кладя руки на стол и теперь уже обращаясь ко всем.
- Скоро все вы сможете проявить себя. Не только круша здания в магловском мире. Раз Дамблдор набирает сторонников, значит, мы последуем тем же курсом, а затем немного проредим их ряды. Судя по всему, нас перестали бояться. Это нужно исправить.
Какое-то время он молчит, затем добавляя:
- Уолден, как продвигается твоя работа в министерстве? Каковы шансы найти в нем наших сторонников?
Здесь неплохо было бы отчитаться и Люциусу, но, увы, того не было на общем собрании, что весьма огорчает Темного Лорда.
- Кстати, надеюсь, с Каркаровым все решилось благополучно?
Долохов вкратце уже успел доложить об окончании операции, но теперь можно было услышать и тех, кто непосредственно участвовал в ней помимо Антонина, а также узнать подробности.

Неудивительно, что предатель привлекал большое количество внимания, хотя сейчас лучше было сосредоточиться на другом: гораздо важнее на данный момент разобраться с будущими целями. Сириус, если он по словам своей кузины «свободно ощущал себя в стане врага», будет уничтожен, как и любой враг, вставшей на пути идеи. Усмехнувшись тому, что и сам невольно поддался преобладающему настроению и преобладающим мыслям, Уолден вернулся непосредственно к недавнему рейду и тем, кто был ожидаемым участником попытки его отбить. В аврорате действительно нужен «свой» человек. Тот, кто не слишком бы выделялся, но вызывал доверие, тот, кто был бы верным сторонником Лорда, но при этом даже в условиях нарастающей подозрительности не попадал под сомнение у начальства. Однако остался ли в этом месте, хоть кто-то подобный? В последнее время мало кто из отпрысков чистокровных семейств шёл туда, не отказываясь при этом от традиций: немного найдётся среди них тех, кто согласен быть причастным к структуре, что сильно усложнила жизнь их родственникам. А давние работники этого отдела, кажется, поголовно стали зависимыми от Министра. Услышав своё имя, Макнейр кивнул, убирая руки со стола и сцепляя пальцы. Помимо подготовки к массовому нападению постепенно шла и другая работа, хотя главная её часть должна была осуществиться уже после, но сейчас нужно очертить примерный круг.
- Каркаров убит, Милорд. Господин Долохов и мисс Кэрроу смогли найти его след, благодаря чему, чтобы обнаружить дом, в котором тот укрылся, нам удалось провести ритуал, ради успешного завершения которого мисс Кэрроу не пожалела своих сил… Игорь прекрасно осознавал, что за ним придут и тщательно готовился из-за чего не получилось выгадать время перед обнаружением его смерти. Тот рискнул прибегнуть не только к артефактам, но и к крайне неприятным существам. Впрочем, сгоревший дом вполне ложится в теорию сбоя той магической защиты, которую Каркаров создал. Газеты уже осветили его гибель по факту, не раскрывая обстоятельств и не высказывая теорий, объяснив тем, что правительство проводит расследование, так что до сегодняшнего дня только самые осведомлённые могли предположить связь между слухами и реальным событием… Не скажу уверенно, что перед смертью он осознал свою ошибку, но, возможно, ему мешал думать страх неизбежности. – сначала отчитавшись за то, что было полностью завершено, во время рассказа едва заметно поклонившись упомянутым, Уолден перешёл к тому, что ещё только получало развитие.
- Касательно Министерства, думаю, мне удалось найти человека, который имеет доступ на достаточно высокие уровни и, что самое главное, умеет не только слышать, но и слушать: секретарь-референт в Международном бюро магического законодательства. – Мирцелла действительно за время их разговора показала свою способность понимать намёки и показала, что не связывает себя излишними правилами. – Этого человека надёжнее всего именно подкупить, так что, если будет позволено, я свяжусь с ней в ближайшее время, как только общество немного успокоится после сегодняшнего. Также по мере распространения известий стоит ждать людей, которые сами найдут нас: в основном это старые знакомые, оказывавшие услуги ранее. Но примечателен тот, кто опережает события: Альберт Ранкорн, советник Визенгамота. Природа его интереса пока не ясна до конца, им может быть как желание содействовать, так и желание помешать. Можно проследить за его реакцией на состоявшееся нападение и принять решение, идти к нему навстречу или же нет. Кроме того уже высказывалась версия, что мы встретились с некими силами, собранными Скримджером. Сомневаюсь, что это так: вряд ли он держал их в готовности всё это время, а, учитывая произошедшее с ним, так быстро собрать бы не успел. Однако, чтобы полностью исключить эту версию, полезно посмотреть на то, куда уходили деньги Министерства: группа людей, способных моментально вступить в бой, должна была где-то отразиться… Вряд ли, конечно, обнаружится что-то любопытное, но таким образом можно проверить информацию, которую доставят новые люди. – с самого начала предоставлять пустоту никому не захочется, но в этом деле важнее было реальное положение дел, а не вымыслы, придуманные, чтобы отличиться.

Пока все разворачивается не так уж плохо, думает Рабастан. Не то он просто отвык, не то в памяти сохранились лишь худшие моменты прошлых собраний, но сегодня его все скорее приятно удивляет: очевидно, что кое-кто среди них все же сохранил трезвую голову, а потому пока не раздается ни фанатичных воплей  типа "Убить предателей крови!" или "Уничтожить всех магглов и бородатых сластолюбцев!". Напротив, здесь и сейчас они обсуждают нечто, действительно напоминающее тактику: необходимость действовать аккуратно, изнутри, вербуя сторонников, а не вселяя в нейтрально-настроенных магов отвращение и ужас...
Такая благодать, разумеется, продолжает недолго: для начала Лестрейнджа как Конфундо в голову огорошивает внезапный интерес к Эммалайн Вэнс, который едва ли приведет к чему-либо хорошему, а затем - ну чисто как Авада Кедавра, чтобы добить - слово берет его брат.
Лестрейндж с трудом удерживается от желания прикрыть глаза ладонью с тяжелым вздохом - о чем вообще говорит Рудольфус, какие постоянные нападения? Их, если вдруг его старший брат разучился считать в Азкабане, десяток человек - им что, учредить восьмичасовые смены и по трое нападать на Лондон, будь он неладен?
Хорошо, сейчас им удалось добиться успеха - и больше из-за эффекта внезапности, но ресурсы Аврората, даже не считая этих внезапных помощников, куда больше. Намного больше, что скрывать. Настолько больше, что Аврорат может позволить себе работать без отдыха куда дольше, чем десять Пожирателей Смерти, не говоря уж о том, что за месяц Рудольфус если кого и найдет им в помощь, то необстрелянных и необученных новичков, которые если и принесут пользу, то лишь в качестве пушечного мяса...
Рабастан косится на Темного Лорда, а затем бросает непроницаемые взгляды на Макнейра и Долохова: те, даром что с тем же боевым прошлым, что и его брат, вроде не рвутся на амбразуры, предлагая действовать тайно и тонко.
Если они промолчат, то он поднимет голос против самоубийственной авантюры Рудольфуса: хотя бы ради того, чтобы не попасть под банальный Ступефай спустя неделю таких бодрых будней. Если брату так хочется, то пусть готовит своих камикадзе самостоятельно и подставляет только свою голову, самому Рабастану пока неплохо на свободе, не говоря уж о том, что он заплатил четырнадцатью годами гниения заживо за то, чтобы увернуться от Поцелуя.
Да еще эта проблема с Вэнс. Он смотрит через стол прямо в лицо Алекто Кэрроу - та церемониться с Вэнс не станет, а с учетом того, что у него есть некоторые планы на Эммалайн, это совершенно не вовремя.
- Я могу заняться Вэнс,  - он с некоторым удивлением обнаруживает, что говорит это вслух - он, который обычно избегал привлекать к себе внимание на общих собраниях. Впрочем, раз начал, нужно продолжать. - Мы были знакомы еще с Хогвартса. Я установлю с ней контакт быстрее, чем Алекто Кэрроу.
В конце концов, разве не логично, что за два месяца бок о бок Вэнс попривыкла видеть рядом Лестрейнджей? Разве не логично, что внезапный для нее интерес к ней Алекто, всячески продемонстрировавшей свою неприязнь, только усугубит и без того высокий уровень тревожности их пленницы?
А уж чего Рабастану вовсе не хочется, так это чтобы кто либо вмешивался в его переговоры с бывшей однокурсницей о методах и целях Организации.