Рабастан дерзит в ответ почти ожидаемо, поэтому кулак Рудольфуса сам собой сжимается и устремляется в эпицентр этих неподобающих слов. Дальше все устремляется по накатанной, и Рудольфус почти с наслаждением разминает мышцы, убеждаясь, что все еще сильнее Младшего.
И почти с радостью приветствуя плотную пелену ярости, накатывающую на него после неосторожных слов брата - эту багряную парчу, окружающую его со всех сторон, дарующую ощущение всесильности. То, что нужно после пустоты, в которой что-то приближалось к нему.
И все равно, даже в самый разгар стычки с Рабастаном, Рудольфус не чувствует прежнего куража. Как будто... Да, Мордред побери, как будто что-то умерло и не желает возрождаться.
И поэтому, когда брат перестает сопротивляться и обмякает в тисках хватки Старшего, он тоже мгновенно теряет интерес к драке, которую и дракой-то не назовешь. И, наконец, понимает, что заставило Рабастана отвлечься от выяснения всех обстоятельств этого дракклого брака.
Беллатриса.
Беллатриса, которая говорит непривычно много. Которая позволяет слезам катиться по ее щекам, не пряча столь очевидные признаки слабости.
В горле поднимается сухой колючий ком, и Рудольфус даже не может прикрикнуть на нее, заставить замолчать, перестать нести этот феминистский бред, который просто невыносим под сводами Лестрейндж-Холла, пусть и восстановленного.
Да Мерлин всемогущий, у нее даже глаза потухшие.
Когда Беллатриса уходит в свою комнату после столь неожиданной тирады, Рудольфусу требуется какое-то время, чтобы осмыслить услышанное, а затем он прихватывает Рабастана за шею и приближает свое лицо к его.
- С ней что-то произошло. Что-то ее сломало. Едва ли потеря меня, но, вероятно, потеря ребенка. И если я узнаю, что ты имеешь к этому отношение, тебе не жить.
С этими словами Лестрейндж отпускает Рабастана, поправляет перекрученную вокруг тела мантию и проходит вслед за Беллатрисой в ее комнату.
- Белла, как произошло, что ты не сумела спасти ребенка? - его голос непривычно холоден, однако когда он садится на край кровати, то мягким движением касается плеча женщины, почти утешая.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (1 декабря, 2014г. 19:38)

Беллатриса не двигается, даже когда чувствует, как прогибается кровать под весом Рудольфуса, даже когда звучит его холодный отчужденный голос, даже когда его рука касается её плеча. Беллатриса просто устала, почему братья не могут оставить её в покое?
Лестрейндж слышит, как Рабастан отвечает на поставленный вопрос. Ему бы уйти себе потихонечку, но нет. Беллатрисе не нужно поднимать голову, чтобы увидеть, как назревает конфликт, но она собирает остатки воли в кулак, и садиться на кровати, нечаянно стряхивая руку Рудольфуса. Однако, Беллатриса не отстраняется от мужа, опираясь на него.
- Практически все так и было. Вот только... Это я виновата в том, что вышла одна в поместье. Я просто неразумно воспользовалась предоставленной мне свободой, - Лестрейндж говорит механически, просто для того, чтобы быстрее отмучатся. Сейчас она расскажет Рудольфусу все, что он желает знать, и, возможно, её наконец-то оставят в тишине и покое.
- Думаю, нужно начать рассказ с самого начала. С того самого момента, как я тебя убила, - Беллатриса вздыхает, подзывает жестом домовика, чтобы он принес ей чай или укрепляющий отвар. А потом она долго-долго ведет свое повествование. Сбиваться ей не дает Рабастан, с мрачным видом периодически опуская комментарии. Когда Беллатриса доходит до части рассказа, в которой они с Рабастаном вступают в брачные отношения, она делает долгую паузу, смотря на законного мужа, пока не получает одобрения продолжать. Лестрейндж чувствует себя опустошенной, вывернутой наизнанку. Зато Рудольфус теперь знает все, она может больше не отводить взгляд в сторону, когда в комнату входит Рабастан. Но почему она по прежнему не может обнимать Рудольфуса на глазах у Младшего.
- Господа, если Вы меня оставите на сегодня, я буду очень Вам признательна, - просит Беллатриса, сдерживая зевок. Она правда устала за сегодня.
Ночью ей сниться пустота. Именно сниться. Вокруг ничего нельзя различить, даже если помахать рукой перед самым носом. И Беллатриса даже не может понять, все ли руки у неё на месте. Ей кажется, что она неподвижна и шевелится одновременно. Лестрейндж просыпается посреди ночи от собственного крика. Ей страшно.
Потом Беллатриса засыпает снова, и больше ей не снится ничего. Но на утро она все равно чувствует себя ужасно. Ужасно настолько, что она отказывается спуститься к завтраку.

В словах Рабастана есть рациональное зерно. В принципе, в словах занудного Младшего обычно есть что-то такое, но сегодня Рудольфус даже снисходит до того, чтобы заметить.
И он настроен решительно, когда входит в гостиную, чтобы встретиться там с пропустившей завтрак Беллатрисой.
Вот только когда женщина появляется, Рудольфус не уверен, что втроем - это хорошая идея. По крайней мере, его жена выглядит так, будто собралась умереть, едва закончится их импровизированное собрание.
А уж от ее слов ему и вовсе становится не по себе.
Стыдно? Больше не повторится? Заслуживает наказание?
И это все говорит Беллатриса Лестрейндж, урожденная Блэк?
Да что вообще произошло, пока его не было?
Рудольфус подходит к женщине, мимоходом отмечая, что от его хромоты, сопровождающей его пол жизни, нет больше и следа, и опускает ладонь на плечо Беллатрисы, а затем прикасается к подбородку жены, заставляя ее поднять голову к нему.
- Твоей вчерашней выходки? - повторяет он ее слова, не в состоянии понять, что она вообще имеет в виду. - Я что-то в толк не возьму, что ты имеешь в виду.
Ему вообще странно видеть, как она виновато просит прощения. Как дрожат у нее пальцы.
А потом он понимает, что она боится. Боится Рабастана.
И это выбивает почву у него из-под ног.
Всю жизнь он хотел подчинить Беллатрису себе - а удалось это его младшему брату и за пару месяцев?
Рудольфус в ярости поднимает глаза на Младшего.
- Никакого наказания не будет, - отрубает он, и снова переводит взгляд на женщину. - Посмотри на меня. Ты поняла? Никакого наказания. У нас есть проблемы посерьезнее, чем это... недоразумение. Приди в себя, Белла. Какого драккла ты дрожишь, как побитый домовик? Если тебе нездоровится, то так и скажи, не толкуй тут о наказании.
Ладно, с братом он разберется чуть позже. Пояснит ему, что негоже было поднимать руку на Беллатрису Лестрейндж. Что только один человек может позволять себе такое в ее отношении, и это не Рабастан, что бы там не было вышито на идиотском гобелене.
Рудольфусу и в голову не приходит, что побоев, за которые он уже готов вызвать брата на дуэль, вообще не было.

Беллатриса плотно сжимает губы, стараясь выдержать взгляд мужа. Его прикосновения вызывают волнительные покалывания на коже, а рот наполняется чем-то соленым с горьким привкусом.
Беллатриса не понимает, чем недоволен Рудольфус. Разве он всегда хотел не этого? Чтобы она подчинялась, не перечила, была в полной зависимости? Спросить об этом вслух она не может, это кажется Беллатрисе чем-то ужасным. Она не может сказать Рудольфусу, что именно она хочет. И Лестрейндж не может признаться себе, что больше не понимает собственных желаний, что она их боится. Боится, потому что страдала из-за них все время, с тех пор как Рудольфус умер.
Беллатриса открывает рот, чтобы что-то ответить Рудольфусу, но не издает ни единого звука. Она не знает, что хочет сказать мужу. И только спустя несколько мучительных мгновений, она выдавливает из себя:
- как скажешь... - она осекается. Беллатриса не знает, как обращаться к Рудольфусу, если его младшего брата она величает на "Вы". Она не знает, кто из них теперь Глава рода. Но Беллатриса не была бы Беллатрисой, если бы настолько боялась наказания, чтобы не проверить, - как Вы скажете, Лорд Лестрейндж.
И словно смеясь над ней, Рабастан говорит, что магия рода по прежнему не признает Рудольфуса своим полноправным Хозяином. Беллатриса не вырывается из хватки Рудольфуса, но её рука устало ложиться на тыльную сторону ладони Рудольфуса, словно прося отпустить её к себе.
А Рабастан продолжает говорить. Смысл его слов доходит до Беллатрисы не сразу, а когда доходит, она сначала словно каменеет, словно стараясь принять всю информацию разом. В комнате повисает молчание, долгое, глубокое. Женщина сначала бросает на Рудольфуса долгий взгляд, словно спрашивая разрешения заговорить, такой же взгляд, только короче, она по привычке обращает к Рабастану.
- Мне кажется, это зависит от того, насколько тесно связаны воскрешаемый и предполагаемая жертва. Кроме того, что мы жена.. я хочу сказать, были женаты до смерти Рудольфуса, я еще, - Беллатриса старается смотреть в нейтральную точку, где-то повыше плеча Рудольфуса, сглатывает, вынужденно делая паузу, - я еще его убийца. Что может связывать нас крепче?
Если бы Беллатриса была прежней Беллатрисой, она бы рассмеялась после своей последней реплики. Но сейчас она только напрягается, готовая замолчать по первому слову, жесту любого из братьев.
Значит, кто-то из них должен умереть. Беллатрисе не вовремя вспоминается ночной кошмар, она невольно вздрагивает.
- Рудольфус, - Беллатриса поднимает глаза к Лестрейнджу, забывая, что собиралась говорить с ним более официально, - я никогда не хотела, чтобы ты жил калекой. Поэтому я убила тебя. Я понимаю, что не имела такого права. Я имела права лишать тебя жизни. Сейчас у меня есть шанс это исправить. Я умру.
- Я умру, хотя бы за то, что угробила больше половины твоей жизни. Я была плохой женой. Ты всегда хотел другую. Я не смогла даже спасти твоего ребенка. Но я могу хотя бы спасти тебя. Я хотела бы, чтобы ты был счастлив. После моей смерти магия признает тебя, ты женишься снова. На той, которая сможет подарить тебе сына. Рабастан допрашивал меня под Веритасерумом, он может подтвердить, если ты не веришь, мои слова. Я люблю тебя Рудольфус. И если вопрос стоит между моей жизнью, и твоей, я умру.
Беллатриса плачет, отворачиваясь от Рудольфуса, которому в прошлой жизни она бы ни за что не сказала подобного, отвернувшись от Рабастана, который стал свидетелем её откровений, Беллатриса плачет.

Рудольфус с интересом слушает Рабастана, который всем своим видом демонстрирует, что с теми временами, когда он выходил из комнаты, покончено раз и навсегда. У Рудольфуса другое мнение по этому поводу, но пока он наблюдает, как далеко зайдет Рабастан.
Очень, очень далеко, судя по словам.
Итак, за время его отсутствия многое изменилось: теперь Беллатриса изо всех сил желает мужу долголетия, а Младший, вкусивший сразу всех ранее запретных плодов, напротив, готов самолично, как кажется, проводить брата в мир теней.
Пока Беллатриса листает ту самую книгу, которую нашел Рабастан, Рудольфус пересекает комнату, останавливаясь рядом с братом.
- Значит, логичнее всего умереть именно мне? - уточняет он, а когда брат невозмутимо пожимает плечами и кивает, понижает голос. - Понравилось быть главой рода? Понравилось спать с моей женой? Из всех женщин мира...
- Это была твоя идиотская идея! - взрывается Рабастан. - Твоя! И да, понравилось. Понравилось, оборотень тебя задери!
Брат перебивает его - перебивает. И смотрит со злостью, будто Рудольфус у него любимые книжки отбирает.
И впервые в жизни старший брат чувствует что-то, хотя бы отдаленно напоминающее сочувствие. Он понимает Рабастана. И, совершая редкий для себя опыт попытки встать на чужое место, приходит к выводу, что не стал бы затевать оживление старшего брата.
Это слишком сложная мысль, так что он не собирается путано и косноязычно пояснять ее брату, но она есть, зудит по кожей, мешает разобраться с Рабастаном.
Глухой звук захлопнувшейся книги отвлекает его от сумбурных размышлений.
- Подумай о том, что на кону, Беллатриса. Подумай о том, что правильнее. Рациональнее. - Он редко употребляет это слово, и теперь это даже ему кажется фальшивым. Нужно предоставить шанс разобраться с этим специалисту по рациональным поступкам.
- Я оставлю вас ненадолго, - сдержанно и слишком вежливо для себя Рудольфус покидает гостиную.

Беллатриса закрывает глаза, чтобы не видеть взгляда Рабастана, обращенного к ней в лицо. Хочет ли она, чтобы жертвой стал младший Лестрейндж? Чтобы умер он, а не Рудольфус? Чтобы умер он, а не Беллатриса?
Лестрейндж не знает, насколько ее настоящему супругу важно ее решение, насколько значимым оно окажется, но ей важно найти ответ для самой себя.
Беллатриса чуть наклоняется вперед, обхватывает ладонь Баста, несильно ее сжимая. Это все, что она может позволить себе, ввиду обстоятельств.
- я должна бы звать Вас Лордом, но, надеюсь, мистер Лестрейндж, Вы меня простите, - Беллатриса не дает себе отвести взгляд в сторону, просто для того, чтобы Лестрейндж поверил в искренность ее слов, - я не хочу, чтобы Вы умерли. Надеюсь, Вы с пониманием отнесетесь к тому, что Рудольфус мне куда дороже Вас. Я не буду объяснять причины, думаю, они очевидны. Однако знайте, если выбор стоит между мной и Вами, за Вас я умерла бы тоже, - Беллатриса выдавливает жалкое подобие улыбки, отпуская ладонь Рабастана.
Я признаюсь, что в моей жертвенности есть доля эгоизма. Знаете, основу моей личности составляли стремление к независимости, гордость, упорство, порой переходящее в упрямство. Для кого-то это недостатки, кому-то достоинства. Я даже согласна, что это не те качества, которые пристало иметь женщине, но, все же, именно они делали меня собой.
Вы ограничили мою свободу. Вы лишили меня независимости. Вы растоптали мою гордость. Беллатрисы больше нет. Я не хочу больше жить. Я лишилась бы жизни с радостью. Но теперь у меня есть шанс сделать это с пользой. Разве это не рационально?
Я могла бы желать Вам смерти. Но я Вам этого не желаю. Можете мне не верить, но для меня Вы стали также дороги. Я бы не хотела, чтобы Вы умерли, - Беллатрисе становится холодно в душной гостиной, она обхватывает себя руками, отводя взгляд от Лестрейнджа. Вдруг она истерично фыркает. Конечно, следующий ее вопрос это неслыханная дерзость, но удержаться:
- Мистер Лестрейндж, а Вам правда понравилось, или это только чтобы позлить брата?

Отредактировано Bellatrix Lestrange (17 декабря, 2014г. 23:56)

- далась я Вам обоим, - шепчет Беллатриса,
- Благодарности Вы не дождетесь. Я по прежнему считаю, что для Вас нет необходимости жертвовать собой.
Некоторое время Беллатриса сидит в кресле, отвернувшись. Она держит Лестрейнджа за руку, не давая ему уйти, а Рабастан не спешит отстраняться, и Лестрейндж этим пользуется.
- Пожалуйста, Рабастан, - Беллатриса впервые с принятием младшего главенство над родом называет его по имени, не считая тех случаев, когда она изгибалась под ним в постели и не была в состоянии сохранять официальный тон, - пожалуйста. Вам не нужно умирать. И Рудольфусу. Вы самый умный человек, которого я знаю. Вы найдете выход, - голос Беллатрисы срывается, - а если нет... Если нет, то только Вы в праве решать, кому умереть. Вы проводили этот ритуал. Поступите рационально. Зачем я Вам? Зачем я Рудольфусу? Я не думаю, что смогу подарить кому-то из Вас наследника, а ведь род должен быть продолжен. Возможно, я еще немного привлекательна внешне, но это не надолго. Чтобы жениться еще раз, придется или Вам, или Руди убить меня. Так не лучше ли сделать это сейчас?
Поступите справедливо. Я больше всех заслуживаю умереть. Я - порочная, бесчестная женщина. Вы сами меня в этом убедили. Я тогда убила Рудольфуса, - Беллатриса вздрагивает. Вряд ли ей удастся преодолеть упрямство Лестрейнджа, но она может попытаться. Беллатриса встает из кресла, опускается перед Рабастаном на колени. Подумать только, если бы полгода назад кто-нибудь ей сказал, что она будет стоять перед деверем, то есть мужем, на коленях, она бы рассмеялась ему в лицо.
- Пожалуйста, Рабастан, - шепчет Беллатриса, чуть проводя ладонью по ткани его брюк от бедра к колену, - Пожалуйста. Я сделаю все, что угодно. В качестве благодарности, в качестве наказания. Все, что Вы захотите.

Реакции Рудольфуса бессознательны, ему достаточно одного взгляда на картину, которая предстает перед ним, едва он входит в комнату, чтобы жажда убийства поднялась из глубины.
И, к несчастью, Рабастан об этом знает и бросается в сторону еще до того, как Рудольфус выкрикивает последний слог проклятия.
Ну что же, на то они и семья, чтобы знать, отличать правду от лжи, предугадывать поступки и мысли.
Надо же, не то, что он подумал. Рудольфус посмеялся бы, если бы речь шла не о Беллатрисе. Возможно, посочувствовал бы брату. В иной ситуации.
Рабастан в порядке, несмотря на то, что валится на очередную безделушку, разбивая ее вдребезги. Потемневшие глаза младшего брата над палочкой - вот последнее, что видит Рудольфус, прежде чем мощный Ступефай отбрасывает его к стене.
Он оглушен, кажется, даже ненадолго потерял сознание, потому что когда приходит в себя, не может сразу сообразить, почему лежит на полу, что так страшно болит в голове и почему вокруг раскиданы части доспехов...
А потом он слышит брата - и видит его. Рабастан привычно собран, ни следа от растерянности, которую Рудольфус заметил несколько раз за последние пару дней.
Лестрейндж не сразу понимает, что имеет в виду Младший, но потом замечает Беллатрису. Ее взгляд, такой чужой, пустой, как будто ей в глазницы вставили куски стекла, рассыпанные на полу.
Рудольфусу знаком это взгляд - третье Непростительное не его фирменное, но нагляделся он порядочно.
И тут слова Рабастана достигают его сознания. Удар в сердце, несогласие Беллатрисы, ее уверенный отказ...
Рудольфус отрицательно качает головой.
- У тебя все получилось. Я знал, что ты все сделаешь правильно.
Он делает огромное усилие и садится, опираясь спиной на стену и скидывая с коленей тяжелый шлем, который катится прочь, забирая влево.
Откладывает в сторону волшебную палочку. Он не собирается ею пользоваться, но соблазн может оказаться слишком силен.
А затем Рудольфус Лестрейндж поднимает голову и ждет свою жену.