К его едва ли не безграничному удивлению, он не чувствует усталости. Опустошенность, самодовольство, жуткий, болезненный голод, но не усталость.
Перед его глазами до сих пор отвратительные картины медленно выбирающихся на каменистый берег из воды инфери, бросающихся на гарнизон тюрьмы, черных силуэтов, застывших у устремляюшейся вверх громадины крепости, нечеловеческой радости на лице Рудольфуса - и Азкабана. Везде. Повсюду.
Он снова ушел. Снова оставил позади тюрьму, которую уже привык считать своей могилой.
Азкабан больше не страшен им - не страшен ему. Стражи больше не будут кормиться тем, что от него еще осталось.
Для Лестрейнджа-младшего это - лучше, чем виски, лучше, чем секс.
Лучше, чем все - он поставил точку, он разобрался с этим.
И, едва ли пьяный от этого, в таком приподнятом настроении он вваливается днем в подвалы, где чаще всего можно застать Вэнс.
Кот, едва Лестрейндж открывает дверь, приподнимается со своей подстилки, потягивается, выгибаясь омегой, принюхивается - Рабастан вздремнул в Ставке, не был в Хакни-Уик, и от его несколько раз промокших и высушенных ботинок, а также от куртки пахнет морем. Быть может, пахнет и чем-то еще - кто знает, что способен почуять кот, отдавший свое сердце Эммалайн Вэнс?
Мистер Черч продолжает напряженно обнюхивать ботинки и платит за это, потому что Лестрейндж не обращает внимания на крутящегося под ногами кота.
  - Почему бы не сегодня? - риторически спрашивает Лестрейндж, между делом проверяя, не завалялся ли у Вэнс кусок сэндвича, галета или хотя бы немного вареной брюквы. - Нам нужны документы из Мунго, из архива - так почему не сегодня.
Ему, драккл его дери, сегодня сопутствует удача - нет ничего, на что бы он не был способен.
- Воскресенье. Мало народа в архиве. Еще меньше, чем обычно. Твой знакомый как обычно проводит воскресенья? Какими охранными чарами пользуется? Носит палочку при себе, когда дома, или полагается на дверь?
Люди теряются, когда к ним вторгаются. Иногда теряются настолько, что готовы согласиться с любыми требованиями вторженцев.
- Темный Лорд интересуется этим вопросом, - осторожно поясняет Лестрейндж, пока придерживая информацию о Крауче - Вэнс, скорее всего, совсем скоро узнает намного больше, потому что ему точно пригодиться осмотр целителя. - Если нам будет, что ему предложить, сама понимаешь.
Он не поясняет, что тут пояснять: им обоим нужно держаться очень осторожно, чтобы не привлечь ненужное внимание к своей деятельности. Лучшая ширма - это выполнение воли Милорда.

Сгребая со стола хлеб с толстым ломтем ветчины, при виде которой Мистер Черч предпринимает попытку влезть по ноге Лестрейнджа ближе к манящему куску, Рабастан отхватывает сразу едва не половину, методично жует, а потому на некоторое время его участие в разговоре сводится к многозначительным и выразительным взглядам, а также угуканью.
Запивая чаем ветчину, он все же проглатывает то, что уже успел откусить - и как раз кстати.
- Не сами документы. Лучше, если будет какая-то теория. Возможно, у тебя будет объект для исследований.
Он лично обещал Вэнс вдосталь объектов - но тогда они говорили о свойствах крови, о природе магии и магических способностей, так что теперь вполне законно горд собой, раздобыв Крауча.
Ну или хотя бы приняв участие в добыче.
Отпихивая наглого кота, уже очевидно сообразившего, что на ветчину спрос, но не готового признавать свой проигрыш, Лестрейндж отправляет в рот остатки бутерброда. Не бойся он подавиться, замурчал бы от удовольствия и жадности.
Допивает чай, проверяет, на месте ли обе палочки, и хотя он чувствует, что сегодня ему не нужен план - он будто Феликс Фелициса хлебнул, а всего-то посмотрел на Азкабан со стороны - все же останавливается перед тем, как покинуть обжитой и уютный подвал.
- Ты аппарируешь нас к квартире, - Эммалайн, которая знает, где лежит запасной ключ, должна знать, куда перемещаться, - а затем? Если его нет дома, входим и ждем, а если он дома или когда он вернется? Используешь его волосы для оборотного, чтобы получить пропуск в архив, пока я за ним присмотрю?
Ему не очень нравится этот вариант - он тоже хочет в архив и не хочет отпускать Эммалайн одну - но если придется, то готов и подождать. Вэнс была в архиве Мунго, Лестрейндж  - нет, а потому идти придется ей, чтобы не привлекать внимание, спрашивая у встречных магов, как найти нужную дверь, или не блуждать, сверяясь с полученными при поверхностной легиллеменции данными.
- А что после? Сотрешь ему память и будешь надеяться, что с ним никто не заговорит об этом визите в архив?
На самом деле, Лестрейнджа куда больше интересует этот последний вопрос - хоть он и признал за Вэнс право на личную жизнь при их прошлом разговоре, коснувшемся этой темы, его неожиданно беспокоит, что где-то там, вне подвала, у Вэнс есть - был - кто-то. Кто-то, к кому она может обратиться за помощью, как он обратился к ней самой, если такое сравнение вообще уместно.

Выходя из очередной подвороти - цена Статута такова, что даже чистокровные маги, появляясь в маггловском мире, вынуждены начинать свой путь с таких вот непритязательных задворок и темных углов, и не это ли послужило первым поводом для недовольства? - Лестрейндж щурится на солнце, пытаясь понять, в какой части Лондона они оказались. До того, как с легкой руки Скримджера их начали искать в маггловском мире, ему нравилось перемещение по улицам простецов - здесь, по крайней мере, не было шанса встретиться с отрядом авроров или старых знакомых, и, хоть теперь подобное легкомыслие может стоить дорого, Лестрейндж иногда скучает по возможности спокойно пройтись, не пряча лица, не теряясь в тенях и узких тупиковых улочках.
Впрочем, идти приходится не долго - он оглядывает дом, прикрывая от случайных взглядов Вэнс, проверяющую чары, а затем ловит ключ, так легкомысленно спрятанный под карнизом.
- войдем сами.
Ему нравятся люди, не ставящие никакой особенной защиты на свои двери и оставляющие ключи там, где их может найти кто угодно, умеющий пользоваться Акцио - такие люди, как правило, не представляют из себя серьезной проблемы. И хотя Лестрейндж не видит поводов не верить Вэнс в отношении характеристики, которую она дала Деррику Мартеллу, этот прохладный ключ в его руке, лишнее подтверждение, его успокаивает.
Ключ легко входит в замочную скважину, но не больше - ни по часовой стрелки, ни против не поворачивается, и в первый момент это оказывается неприятным сюрпризом, и Лестрейндж уже принимается размышлять, насколько они с Эммалайн заметная мишень тут, на этом невысоком крыльце в общем стиле улицы, едва ли скрытым голой кроной тощего деревца и кованым декоративным заборчиком, отделяющим частную собственность от оживленной улицы, а затем он, практически случайно, нажимает на дверь плечом - и она отворяется, а ключ так и остается торчать в скважине, бесполезный.
Хозяин дома, думает Лестрейндж, придерживая дверь и вытаскивая волшебную палочку.
Хозяин дома, но они пришли - сначала - поговорить.
Человек, работавший с Вэнс над исследованиями крови, которые существенно определили ее нынешний успех, как минимум полезный ресурс. Как максимум - ценный помощник, и потому Рабастан шагает вперед, держа волшебную палочку опущенной, но готов поднять ее в любой момент.
- Запри дверь, - почти беззвучно говорит он Эммалайн, прислушиваясь - хозяин определенно дома.
- Мистер Мартелл? - зовет Лестрейндж от дверей, но сам там не остается - идет дальше, по узкому темноватому коридору, к комнатному проему, откуда льется дневной свет и слышны голоса и музыка. Если в доме есть кто-то еще, пусть сначала покажется хозяин, а затем уже Лестрейндж займется гостями.

Они входят, и прошлое обступает Эммалайн так решительно и властно, что даже трудно дышать. Ей безразличны люди, но она помнит и чувствует вещи, которые этих людей окружают. В каком-то смысле, встреча с этим домом волнует ее больше, чем встреча с Дерриком.
Неяркая репродукция в коридоре – какой-то маггловский художник, видевший мир и женщин преимущественно в синих тонах – Вэнс не помнит его имени, но помнит узкую деревянную рамку и как на нее ложился свет, падающий из комнаты напротив. Он и сейчас ложится точно так же… При этом ей совершенно безразлично, как жил все это время Деррик Мартелл, о чем думал, и думал ли о ней. Но вот этот мягкий белый свет на синем содержимом репродукции, он заставляет сердце Вэнс биться чаще.

Эммалайн запирает дверь. Бесшумно, осторожно идет следом за Рабастаном. Она готова быть мягкой и убедительной с Дерриком Мартеллом и сделать все, чтобы он захотел ей помочь, добровольно. Добровольный помощник – это куда лучше, чем тот, что действует из страха. Конечно, придется о многом умолчать (Эммалайн предпочитает умолчание лжи), но, в общем, она верит в свой талант убеждения, а если он вдруг даст сбой, есть Рабастан и иные аргументы. Она готова, в общем-то, даже немного побыть в глазах Мартелла жертвой обстоятельств, не замечая того, как изменилась за время, проведенное с Лестрейнджами. Отпала необходимость в осторожности, в напускном добродушии, в притворстве – и яснее проступило то, что можно  назвать сутью Эммалайн Вэнс. Хотя, конечно, многие бы сочли, что прежняя Вэнс была привлекательнее, во всех отношениях. Строго и со вкусом одетая ведьма с неизменной доброжелательной улыбкой и внимательным, ласковым взглядом… вряд ли она когда-нибудь вернется.
Рабастан зовет Мартелла, Эммалайн держит наготове волшебную палочку.
Но отзывается женский голос.
Это настолько неожиданно, что Вэнс даже не узнает этот голос… до тех пор, пока не видит саму женщину.
И это тоже неожиданно…

Конечно, Вэнс не забыла Дейзи. Помнила о ней, как другие помнят о любимой игрушке, которая осталась далеко, в детской, проводив тебя взглядом стеклянных глаз во взрослую жизнь. После похищения, после того, как они с Рабастаном обжили подвал, наполнив его другими игрушками, Эммалайн все реже возвращалась мыслями к Бишоп, полагая, что она все еще в Мунго. Конечно, без ее особой помощи Дейзи, наверное, лучше, но вряд ли ее выпустят, помня о том, как она бывает опасна…
Но Дейзи на свободе. Дейзи в доме Мартелла и, похоже, уверена в том, что Рабастан пришел сюда только ради нее.
- Дейзи Бишоп, - окликает она свою бывшую пациентку, и голос ее опасно-спокоен. – А со мной ты не хочешь поздороваться? Или ты уже забыла обо мне, Дейзи, милая?
«Все же, надо было ее убить», - запоздало сожалеет Эммалайн.

Выходящую ему навстречу женщину Рабастан, разумеется, не узнает - он мало что помнит из того, до-азкабанского, все больше урывками, и уж точно не прилагал специальных усилий, чтобы удержать в памяти Дейзи Бишоп, однокурсницу, никогда его не интересовавшую, одну из.
И поэтому то, что эта незнакомая ему женщина зовет его по имени - не по фамилии даже, а по имени - его в первый момент поражает, а вслед за шоком приходит и ожидаемое раздражение.
Она очевидно его не боится - она очевидно знает его не по заголовкам "Ежедневного Пророка", не по страшным историям, в которые превратилось то, за что он сражался - она знает его другим, и поэтому Лестрейндж, хоть и не опускает палочку, но и не спешит заткнуть женщине рот, невербально кастуя Гоменум Ревелио, убеждаясь, что больше никого в квартире нет.
Кто она. Что их связывает, думает он со жгучим, жадным любопытством - и на помощь приходит Вэнс, даруя этой незнакомке имя.
Имя возвращает полустертые воспоминания - трансфигурация, подвернутая лодыжка, Фрида - и разве с Дейзи Бишоп не случилось что-то плохое? Откуда у него эта уверенность?
Впрочем, долго копаться в памяти ему недосуг - Дейзи Бишоп тоже замечает Эммалайн и разительно меняет тактику.
Не успевая задуматься о том, насколько различается реакция Дейзи на своих бывших однокурсников и насколько она неправильна, Лестрейндж взмахивает палочкой и бьет по Дейзи предупредительным Ступефаем, отшвыривая ее в комнату, из которой она появилась. Песня, которую, видимо, он услышал из коридора, начинает хрипеть, пока звук полностью не исчезает.
Он шагает следом, кастуя Экспеллиармус, но, к его удивлению, волшебная палочка Дейзи появляется откуда-то сбоку - не с собой, что ли, она ее держит?
А впрочем, карманов у ее расстегнутого платья нет - в этом доме явно не готовы к приходу незваных гостей.
- А она не рада тебя видеть, да? - заговаривает он с Вэнс, осматриваясь в комнате, пока Дейзи копошится у кровати, приходя в себя.
Не рада - это очень сдержанная характеристика, но полностью скрыть свое любопытство Лестрейндж бы не смог.
Палочка Дейзи в его пальцах кажется какой-то пустой, мертвой - но это не важно: на счету каждая деревяшка, учитывая что в феврале Рудольфус забрал его вторую палочку.
Предоставляя Эммалайн выяснять, чему так не рада Бишоп - в нем, не иначе, срабатывает взращенный в Хогвартсе рефлекс:  с девочками разбирается Вэнс, - Лестрейндж проходит дальше, мельком оглядывая россыпь колдографий и прочего хлама на кровати, но тут же возвращается к этому хламу снова.
Это, драккл его дери, ему очень не нравится.
Переворачивая несколько тяжелых страниц раскрытого альбома - гладких, дорогих, отливающих цветом выбеленных временем костей, Лестрейндж захлопывает альбом и возвращается к Дейзи.
- Ты собираешь на меня информацию? Зачем? Кто тебе за это платит? - ровно спрашивает он, присаживаясь возле Дейзи на корточки и щелкая перед ее лицом пальцами, чтобы помочь ей сфокусировать внимание. - Какое отношение к этому имеет Мартелл?
Если кто-то так пристально интересуется им, Лестрейндж, привыкший держаться в тени старшего брата и пользующийся этим в своих интересах, хочет знать, кто и зачем.

[nick]Daisy Bishop[/nick][status]Безумная сталкерша[/status][icon]http://sh.uploads.ru/ZaEAr.jpg[/icon][sign]Каждая рэйвенкловка безумна по своему.[/sign][info]<b>Дейзи Бишоп, 36 ^y.o.</a></b><br><i>Рэйвенкло</i>[/info]
Цепляясь за покрывало, полусъехавшее с кровати - веселенькое этническое покрывало, насыщенные цвета всех оттенков от красного до терракотового, - Дейзи смотрит на Рабастана испуганно и вопрощающе, никак не понимая, отказываясь понимать, за что он с ней так.
Он не должен был этого делать, ведь это же она, Дейзи. Он рад ее видеть, он скучал по ней, он пришел за ней, чтобы никогда не расставаться, все это какая-то чудовищная ошибка...
А затем она сквозь звон в ушах после Оглушающего слышит злобное веселье в голосе Вэнс, и все понимает. Это снова козни Эммалайн, это она обманом заставила Рабастана ударить Дейзи чарами, настроила его против Дейзи.
Снова она, снова.
Дейзи не обращает внимания на манипуляции Лестрейнджа с ее волшебной палочкой - у нее плывет в глазах, она снизу вверх смотрит на высокую фигуру, моргая, чтобы увидеть лицо Рабастана, чтобы уверить его, это все, что его наговорила Вэнс - что бы она ему не наговорила - все неправда - но слова не идут с языка, и Дейзи неловко запахивает платье, убирает и убирает с лица растрепанные волосы, выбившиеся из пучка.
Она поднимает голову - Рабастан совсем рядом, сидит возле нее, о чем-то спрашивает. Его голос, как и голос Вэнс, доносятся до нее будто через толщу воды.
Он спрашивает ее о чем-то непонятном, и Дейзи трясет головой, смотрит на него умоляюще - она все расскажет, скажет все, что он захочет, только пусть говорит понятнее, и она все, все для него сделает...
Куда понятнее ей то, что говорит Эммалайн, и она, сделав над собой усилие, все же отвлекается от лица Рабастана:
- Лечила? О нет! Ты мучила меня, заставляла меня... Все эти кошмары... Скоро все узнают, кто ты на самом деле! - повышает она голос, снова сжимая кулаки. - Деррик узнает, он почти поверил мне!
Нет, при чем тут Мартелл, ей нет никакого дела до Мартелла, и Дейзи подается вперед, хватает Рабастана за рукав, тянется к нему, боясь, что Вэнс опять все испортила:
- Она лжет, Рабастан, я не сумасшедшая! - ее ногти впиваются ему в куртку, Дейзи подается ближе, исступленно смотрит ему в лицо, еще ближе, ласкаясь, как кошка, перебирая пальцами по куртке. - Мне никто не платит, никто! Почему ты злишься на меня? Прошу, не злись! Поцелуй меня, как целовал при нашей прошлой встрече, смотри, на мне то же платье, я знаю, оно тебе понравилось... Поцелуй меня, мне было так хорошо...
Теперь, когда Дейзи знает, как им хорошо вместе, она не позволит Вэнс все испортить - больше никогда не позволит.

- Очевидно, теперь берет.
Эммалайн садится в кресло – по накидке россыпь ярких цветов и что-то геометрическое в виде узора, рваные хаотичные линии, смутно раздражающие Вэнс своей неправильностью. Она разглядывает Дейзи – та изменилась с их последней встречи, немного, но все же. А может быть, ее изменило платье вместо больничной пижамы? Странно видеть Дейзи в платье и не привязанной к кровати. Странно видеть вот так, рядом с Рабастаном. Как будто Вэнс попала в фантазии Бишоп о том, «как оно будет».
Иногда целительница даже позволяла ей в эти фантазии поверить, ненадолго, конечно…
Но Эммалайн, практичная Эммалайн отбрасывает воспоминания – они сейчас не нужны и неуместны. Тем более, никогда она не чувствовала своей вины перед Дейзи Бишоп, разве что в Хогвартсе, после того первого раза, со змеей. Они пришли сюда не ради Дейзи, не для того, чтобы Бишоп могла сказать ей о своей ненависти а Рабастану – о любви.
Но все же, кое-чем она еще может быть им полезна.

- Знаешь, нам это, возможно, на руку. Мы можем пойти в Мунго вдвоем. Дейзи там любят и помнят, да, милая? Никто не удивится, если бывшая пациентка придет сказать «спасибо» вместе с Дерриком Мартеллом, который так о ней заботится.
Слишком заботится – по мнению Эммалайн Вэнс. О чем он думал? Хотя, понятно о чем. О том, что помогает бедной Дези Бишоп, с которой жизнь обошлась так несправедливо.
При Бишоп она говорит совершенно свободно. Если с Дерриком вопрос не решен, то с Дейзи все ясно: так или иначе, а Вэнс вернет ее себе. Погуляли, и хватит.
- Надо только дождаться Мартелла. Где наш Деррик, Дейзи? Он скоро вернется?
Вэнс держит волшебную палочку наготове – мало ли что взбредет Бишоп в ее больную голову, но чувствует себя уже намного лучше. Присутствие Дейзи в этом доме стерло все теплые воспоминания Эммалайн о тех нескольких вечерах, что она провела здесь. Дейзи трогала вещи, которые нравились Вэнс, а значит, они больше не имеют для Эммалайн никакой ценности. А если у нее что-то было с Дерриком Мартеллом (мысль абсурдная, но все же), то и Деррик Мартелл больше для нее не важен. Не настолько, чтобы попытаться сохранить в неприкосновенности его жизнь, рассудок и чувствительную совесть.

Упоминание Вэнс, что она может пойти в Мунго с Дейзи вдвоем, сначала Лестрейндаж ставит в тупик - ему не нравится то, как ведет себя бывшая однокурсница, и он не хотел бы, чтобы ее поведение подвергало их всех дополнительному риску, но вскоре он решает, что Эммалайн имела в виду не саму Дейзи, а ее облик - в конце концов, оборотного им хватит на двоих.
- Ее пустят в архивы? Несмотря на то, что она не целитель?
Впрочем, если у Вэнс есть план, она наверняка предусмотрела и этот вопрос - может, Дейзи будет ждать неподалеку, в Мунго, на тот случай, если потребуется вмешательство со стороны. Да мало ли, что еще - пока лучше сосредоточиться на Мартелле, но Дейзи Бишоп болтает слишком много, производит слишком много действий, слишком навязчива - пожалуй, он ее начинает вспоминать.
У Лестрейнджа появляется неприятное впечатление, что Дейзи устраивает спектакль и что он - званый гость. Все в ее манере разговаривать, в быстрых взглядах на него, в этом хихиканье, в котором нет ничего вменяемого, ему не нравится - и уж тем более не нравится то, что Дейзи говорит.
То, к чему она ведет.
Упоминание имени Розье совершенно лишнее - здесь, в этой насквозь маггловской квартире, спустя пятнадцать лет с его смерти. Здесь, где Вэнс и Лестрейндж пытаются пересобрать заново компанию, достичь прежней эффективности в совместной деятельности, заполнить пустоту на месте Розье.
Дейзи Бишоп не стоило говорить о нем - не при них.
Под смех Дейзи Лестрейндж рассматривает колдографию, отлично сохранившуюся, разве что чуть выцветшую. Дейзи на переднем плане его не интересует - он смотри на Вэнс. Затем - на себя. Затем - на Розье.
Хмурится, стоит неподвижно, раз за разом разглядывая кадр. Слова Дейзи падают навязчивой капелью, вонзаются куда-то в затылок, чтобы остаться там - в гулкой тишине, которая кажется намного опаснее, когда ее не заполняет голос Эвана.
Силенцио, невербальное, блеклое, затыкает Дейзи рот.
Лестрейндж сминает колдографию, но не бросает ее на пол, а пускает в карман, глядя в широко раскрытые глаза Бишоп.
- Если мне не понравится выражение твоего лица, я вырву тебе язык, - совершенно равнодушно говорит он, внятно проговаривая каждое слово, как будто вместе со способностью говорить она утратила и часть слуха. - Если мне не понравится любое твое движение, я тебя ослеплю. Если мне не понравится, о чем ты думаешь, я тебя убью. Это понятно? Кивни, Дейзи Бишоп, если тебе понятно. Кивни и сиди смирно, пока к тебе снова не обратятся.
Потирая лоб, он отворачивается от Дейзи, вспоминая, почему ему нельзя убить ее прямо сейчас - только за эти мерзкие подозрения, за отвратительные фантазии.
- Она давно сумасшедшая? - спрашивает он у Вэнс, чтобы восстановить нормальный ход вещей - в затылке все еще ломит, и Розье, который должен бы прийти в восторг от этих бредней, молчит. Это нервирует. Нервирует настолько, что от утреннего ощущения удачного дня больше не остается ни воспоминания.
Хуже того, Лестрейндж совершенно не понимает, почему так срывается на бредни ненормальной Бишоп.
Должно быть, он ошибся. День неудачный.

[nick]Daisy Bishop[/nick][status]Безумная сталкерша[/status][icon]http://sh.uploads.ru/ZaEAr.jpg[/icon][sign]Каждая рэйвенкловка безумна по своему.[/sign][info]<b>Дейзи Бишоп, 36 ^y.o.</a></b><br><i>Рэйвенкло</i>[/info]
Дейзи еще раскачивается на месте, еще прикрывает рот ладонью, еще чувствует, как сжимается ее грудь от этого хихиканья, только уже не издает ни звука.
Ее слова обрываются, она еще продолжает говорить, но ее голоса больше нет.
Они отняли ее голос - один из них отнял ее голос.
Дейзи спускает ладонь на горло, обхватывая его, силится выдавить хотя бы слово, но не может - только открывает рот, как рыба, выброшенная на берег.
Ужасающее чувство дежа вю накрывает ее, не давая дышать. Дейзи открывает рот, чтобы дышать, хватает сухими губами воздух, но это ощущение отступает на второй план, когда она встречается взглядом с Рабастаном.
Она помнит его спокойный, неторопливый голос. Она узнала бы его и еще через двадцать лет, но то, что он говорит, она не узнает. Не понимает. Не может принять.
Он угрожает ей. Он обещает ее убить.
Он не лжет.
В его глазах Дейзи видит подтверждение его словам. Он сделает то, о чем предупреждает ее. Он уже дважды применил к ней чары.
Он не любит ее, не хочет.
Шаткое основание хрустальных замков Дейзи приходит в движение, проседает, рассыпается.
Дейзи едва хватает сил, чтобы кивнуть - она еще думает, что может все объяснить, что он ее не понял, что им манипулирует Вэнс, но Лестрейндж уже поворачивается к Эммалайн, спрашивая, давно ли Дейзи сумасшедшая.
Дейзи, протянувшая к нему руку, чтобы попытаться все объяснить, безвольно роняет ладонь, выпускает из рук свой драгоценный альбом.
Рабастан считает ее сумасшедшей.
Она сумасшедшая.

Непонимающим взглядом она отвечает на слова Эммалайн - ей стало плохо на последнем курсе? Что она о себе не помнит?
Что она не помнит о Рабастане?
То, что он никогда не любил ее?
Они переговариваются, но Дейзи не слушает.
Она сжимается в комок возле кровати, обхватывает голову руками, пытаясь разобраться, кто из них троих сумасшедший - она ли, вообразившая, что Лестрейндж пришел за ней, он ли, готовый убить ее только за то, что ему не нравятся ее слова, или Эммалайн Вэнс, скрывающая правду от всех троих, включая саму себя.
Дейзи не понимает, что истина - в ее памяти все перемешано, она давно не пьет лекарства, скрывая это от Деррика, и сейчас, пожалуй, она в худшем состоянии, чем в начале осени, когда речь шла о ее выздоровлении. Эммалайн могла бы гордиться - ее опыты в конечном итоге увенчались успехом, она свела Бишоп с ума, только вот не учла, насколько этому результату поможет свобода действий самой Дейзи.
Мартелл, желая только блага, развязал Дейзи руки, и она нанесла последний удар по собственной психике, обратившись в "Мутабор", завершив тем самым дьявольский план Вэнс.
Они хорошо сыграли - все вместе. Просто идеально.
Но Дейзи не понимает этого. Она перебирает то, что еще утром казалось ей абсолютными истинами - слова, взгляды того Рабастана, за которого она заплатила Шарлотте Трэверс, его руки на ее теле, его сдержанная властность, его желание, отвечающее ее голоду - и все это превращается в пыль, в старые негативы, в обман.
Дейзи вскидывает голову, находит взглядом свою волшебную палочку - она у Рабастана.
То, что она всегда игнорировала во всех этих газетных вырезках о нем, начинает обретать смысл. Он  - не тот мальчик, в которого она влюбилась в Хогвартсе. Точнее, не только тот мальчик.
Он еще и убийца. Преступник. Беглец.
В сумке Дейзи - заряженный револьвер. Она купила его недавно, собираясь использовать как аргумент в переговорах с Шарлоттой Трэверс, как последний способ заставить ту выдать ей местоположение Рабастана. Сейчас Дейзи кажется, что ей предоставляется намного лучший способ использовать револьвер.
Она заставит их обоих себя выслушать. Заставит отнестись к ней серьезно.
Только сумка далеко, и Дейзи не знает, как до нее добраться - она садится по-другому, меняет позу, наблюдая, насколько ее движения будут замечены, что она может, не вызывая подозрения.

[nick]Daisy Bishop[/nick][status]Безумная сталкерша[/status][icon]http://sh.uploads.ru/ZaEAr.jpg[/icon][sign]Каждая рэйвенкловка безумна по своему.[/sign][info]<b>Дейзи Бишоп, 36 ^y.o.</a></b><br><i>Рэйвенкло</i>[/info]
Дейзи и не думает сопротивляться вторжению в свой разум, как не думает сопротивляться Рабастану. Она чувствует его в себе - снова - и пусть совсем иначе, но все же чувствует, и это отдается почти физически во всем ее теле, и это отвлекает Дейзи от мыслей о револьвере, очень кстати отвлекает.
Она думает только о том, как была близка с Рабастаном, и даже не пытается скрыть свои мысли, цепляясь за жалкую надежду, что для него это тоже будет что-то значить, но то, с какой бесцеремонностью он проглядывает эту сцену, а затем отбрасывает ее, уничтожает и эту последнюю надежду.
Куда больше, чем Дейзи, Рабастана интересует Мартелл - и она не может помешать ему узнать то, что его интересует.
Потом, когда его взгляд ее отпускает, Дейзи встряхивает головой, моргает, пытаясь задержать это зыбкое ощущение близости, но оно исчезает, и она только вытирает выступившие на глазах слезы, смотрит в пол, выполняя все его требования, и все также, с опущенной головой, тянется к сумкам, проползая последние футы на коленях.
Она бережно кладет сверху альбом, в котором заключено то единственное, что было для нее важно, а затем запускает руку глубже, в сложенную одежду, нащупывая блузку, в которую завернут револьвер.
Она спокойна - в самом деле спокойна. Она делает все, что ей велит Лестрейндж, и так и будет поступать и впредь.
Но сначала она убьет эту суку.
Неторопливо вытягивая из-под тряпья револьвер, Дейзи взводит курок второй рукой, а затем, все еще стоя на коленях, разворачивается, направляя ствол на магов.
- Ни с места, - говорит Дейзи.
- Стойте, где стоите, - говорит Дейзи.
- Клянусь, я выстрелю, - говорит она еще.
Ее голос дрожит, а руки - нет.
Удерживая тяжелый револьвер, за который она отдала немало в Ист-Энде, обеими руками, Дейзи медленно переводит оружие с Рабастана на Эммалайн.
Для нее нет вариантов, в кого стрелять, даже если со стороны кажется по-другому.

- Наконец-то, - говорит Дейзи почти ликующе и спускает курок, чувствуя, как он сопротивляется, а потом чувствуя вибрацию, а потом - отдачу.
Сначала кажется, что ничего не происходит - только звук выстрела оглушает, во рту появляется кислый привкус, воняет порохом.
А потом грудь Эммалайн распускается алым.

Лестрейндж одаривает Дейзи коротким взглядом - та медленно передвигается к сумкам, собираясь упаковать свой альбом, в который она сгребла весь этот хлам, не делая резких движений - и опрометчиво делает вывод, что Дейзи Бишоп не представит ему повода для беспокойства.
- С рунами? - переспрашивает он у Вэнс, не скрывая некоторой доли энтузиазма. - Да, отличная мысль. Пусть сложит свои вещи, может, оставит прощальную записку или что положено делать в таких случаях. Если решим стереть Мартеллу память, захватим все лишнее. Если решим иначе, записка все равно не помешает.
Он снова говорит о Дейзи, как об экспонате, чью судьбу решать им с Вэнс, а потому отчасти удивлен, когда Дейзи подает голос.
У нее в руках маггловское оружие - не карабины, которыми Лестрейндж и Нарцисса Малфой разжились в полицейском участке, но другое, пистолет или револьвер, на вид довольно тяжелый, длинноствольный, и Дейзи Бишоп держит его обеими руками, наставив на него.
Это и длится едва секунду - а потом раздается выстрел.
Парадоксальным образом ему кажется, что в маленькой квартирке один-единственный выстрел звучит намного громче, чем в подвалах полицейского участка.
Лестрейндж в ответ бьет Петрификусом, ждет боли - насколько сильной, насколько серьезно ранение, насколько хорошо слышен звук в других квартирах - отступает на шаг.
У него, наверное, шок, так бывает, но ничего - все в порядке, с ним Вэнс, она знает, что делать.
Он разворачивается к Вэнс, чтобы убедиться, что все так - но ничего не в порядке. Дейзи стреляла не в него.
- Твою мать, - бормочет Лестрейндж, опускаясь на колени рядом с Эммалайн, мало что соображая, подсовывая руку ей под спину, приподнимая ее зачем-то, куда-то тянет, а второй рукой нащупывает рану, из которой толчками выплескивается кровь, теплая, очень много крови.
Лучше бы его, думает Лестрейндж, гоняя эту мысль по кругу в странно-опустевшей голове. Лучше бы его, потому что Вэнс знает, что делать, а он - нет.
С каждым его рывком крови становится еще больше, и он, подтянув Эммалайн к какому-то узкому светлому шкафу и усадив, смотрит, как кровь струится между его пальцами и между пальцами Вэнс, которая тоже пыталась зажать рану.
- Держи, держи крепко, - отвечает он на просьбу о сумке, надавливая еще сильнее, подсовывая под пальцы Эммалайн полу ее же пальто. Шарит второй рукой в поисках сумки, не отрывая взгляда от лица Вэнс - у него до сих пор в ушах звенит, если он не будет смотреть на нее, то не услышит, что она скажет, а этого нельзя допускать.
Вторая рука не просто влажная - мокрая. Выходное отверстие больше, и Лестрейндж не знает, хорошо это или плохо, что пуля прошла навылет, а не застряла где-нибудь в легком или кости.
Подтягивая сумку за длинную ручку, раскрывает  - зелий не так, чтобы очень много: они едва ли думали, что нужна будет помощь целителя.
- Мерлин, Вэнс, скажи, что нужно делать, - оборотное он откидывает в сторону, вытаскивает скользкими от крови пальцами несколько других флакончиков, обхватывает ее за голову обеими руками, сдерживая желание потрясти изо всех сил, пока она не скажет, что с ней все в порядке, что это нелепая шутка, о которой они договорились с Дейзи Бишоп за то время, пока Эммалайн присматривала за ней в Мунго.
- Вэнс, скажи, что тебе нужно, скажи, с чего начать, - требует Лестрейндж едва ли не зло, пока лужа крови под ними ширится и ширится. Повалившаяся на бок у кровати Дейзи временно перестает существовать для него, как и Деррик Мартелл, который может вернуться в "совсем скоро" - и Лестрейндж не слышит ни звуков открывающейся входной двери, ни шагов по коридору, ничего, кроме негромкого "Дейзи?", с которым Мартелл появляется в комнате.
- Экспеллиармус. Вы - целитель Мартелл? - еще одна волшебная палочка оказывается у Лестрейнджа, он удерживает Деррика под прицелом своей. Из-за этого он перестает прижимать рану Эммалайн, и, судя по выражению лица Мартелла, тот тоже в полной мере осознает серьезность ситуации, но даже если это не так - вот-вот осознает. - Не тратьте времени. В нее выстрелили вон из той штуки, один раз, ранение сквозное. У нее с собой сумка с кое-какими зельями, я не понимаю с какими. Вы должны ей помочь. Вы должны, если хотите жить, драккл вас раздери!

Деррик хорошо переносит шок - даже такой. Даже от вида Эммалайн Вэнс, пропавшей без вести полгода назад с самыми трагичными прогнозами, в луже крови, даже от вида смутно знакомого мужчины крайне недружелюбного вида, обезоруживающего его, стоит Мартеллу провести минуту в собственной квартире, даже от вида Дейзи Бишоп, неуклюже осевшей возле кровати и почти сложенных сумок.
Деррик хорошо переносит шок, и даже вид револьвера в руках Дейзи его не повергает в смятение.
Точнее, он аккуратно отстраняется от этого шока, изолирует его до той поры, пока будет подходящее время, и деловито переступает через порог, игнорируя угрозу, сосредотачиваясь только на том, что этот тип сказал о характере ранения.
Что бы тут не произошло, какие бы причины не были у произошедшего - его дело в другом. Он целитель.
- Дейзи жива? Ей нужна помощь? - только и спрашивает он, опускаясь с другой стороны от Эммалайн под мрачным взглядом незнакомца. Получая утвердительный ответ, сосредотачивается. Пульс Вэнс слабый, прерывистый, и Деррик думает, что она кажется бледной, осунувшейся - где она была все это время? С кем?
Он прислушивается, отмечает характерный свист при выдохе и вдохе.
- Пневмоторакс и... Да уберите руки, - Мартелл убирает пропитавшееся кровь пальто, сдвигает одежду слой за слоем, ощупывает края раны обильно залитой кровью, слушая дыхание Эммалайн и мысленно благодаря Бога за отсутствие инфекции в магическом мире. - И, кажется, образуется гемоторакс.
Он не хирург, но имел дело не только с магическими болезнями, и теперь имеет шанс использовать и эти знания - скорая помощь при огнестреле, практика в Глазго, на станции первой помощи.
- Наложу повязку. Нам нужно доставить ее в больницу. Любую больницу, - на зелья он даже не смотрит, хочет потребовать обратно палочку, но незнакомец обрывает его не терпящим возражений тоном, хватает за руку.
- Нет. Никаких больниц. Она может справиться с таким, и тебе тоже придется. Здесь, сейчас.
У незнакомца взгляд человека, с которым лучше не спорить - по взгляду Деррик его и узнает. У них, тех, с колдографий и аврорских ориентировок, у всех такие глаза.
Вот черт.
- Хорошо. Хорошо! - кричит Деррик, чтобы заглушить в себе сомнение, и уже куда внимательнее осматривает содержимое сумки Эммалайн - не густо, но и не косметичка. Особенно его радует кровоостанавливающее - потеря крови серьезно снижает шансы на успех. Еще сильнее его радует крововосстанавливающее - и основная причина необходимости обращения в больницу отпадает.
Куда бы не собиралась Эммалайн, у нее в сумке набор военного целителя, и в целом Деррик интуитивно понимает, какую роль она играет рядом с этим преступником.
- А теперь быстро и внятно объясни, что с ней, - требует тип, как будто догадываясь, о чем думает Деррик.
- Открытый пневмоторакс - расстройство дыхания и кровообращения из-за постоянного сообщения с наружной средой через рану. Возможно смещение сердца, я не могу выяснить это без рентгена... Вы понимаете, о чем я говорю?
Пожиратель кивает, продолжая зажимать входное и выходное отверстие.
- Нужно как можно скорее закрыть рану, но сперва я должен удалить кровь, попавшую в полость плевры - это гемоторакс... На кухне, в холодильнике, у меня лежит упаковка шприцов, а в ванной, под раковиной, бадьян - не очень много, но вместе с вашим должно хватить. И полотенца, принесите как можно больше, - распоряжается Мартелл, как будто решение уже принято. Он комкает одежду Вэнс, зажимая ею раны, вспоминая все диагностические чары, способные заменить рентген - но что он может без волшебной палочки.
- Эммалайн, ты не умрешь, - наклоняясь к Вэнс, обещает Деррик, слыша, как Пожиратель топает по его квартире, собирая необходимое.

[nick]Derrick Martell[/nick][status]скорая магическая помощь[/status][icon]http://sa.uploads.ru/6VZz1.jpg[/icon][sign]Хаффл-мать его-пафф![/sign][info]<b>Деррик Мартелл, 33^y.o.</a></b><br><i>Мунго, целитель</i>[/info]
Эммалайн отвечает ему, и Деррик не сразу понимает, о чем она, но когда понимает, торопливо кивает - не сегодня. Никогда, даже если ей не понравится очевидная неправдоподобность его утверждения.
Он продолжает аккуратно ощупывать края раны, вдавливая сразу двумя пальцами импровизированный тампон, который должен останавливать кровь, но мыслями куда дальше. Если он ошибся с диагностикой, проведенной вручную, даже без волшебной палочки, если ошибется с выбранным способом действия, без возможности оказаться в Мунго или в маггловской операционной - что тогда?
Кажется, он нащупал край артерии - по крайней мере, поток крови становится слабее. Хорошо, это очень хорошо - то, что теперь он знает, куда капать бадьян, не тратя бесцельно запасы зелья, которого нужно много, очень много.
Наверное, его пальцам не хватает осторожности, потому что Эммалайн упоминает обезболивающее.
Деррик оставляет ее фразу без ответа, осторожно высвобождая одну руку, перебирает флаконы в поисках синего.
- Не разговаривай, - просит он, потому что боится, что это слишком похоже на прощание - все эти слова о том, что она рада его видеть, так или иначе. Несмотря на то, что он пообещал ей, Деррик все равно боится, и, аккуратно приподнимая Эммалайн, поднося ей ко рту флакон, следит за тем, как сокращаются ее зрачки.
Судя по острому запаху и интенсивности цвета, зелье концентрированное - на случай чего-то серьезного. Впрочем, с нервным смешком думает Деррик, если его догадки о том, как и где Эммалайн провела все эти месяцы, верны, ей не было необходимости даже думать о несерьезных происшествиях. Опустошив флакончик, он убирает обезболивающее, надеясь, что не слишком ошибся в оценке дозировки - несмотря на то, что это глупо, то, что Эммалайн остается в сознании, его обнадеживает.
- Не знаю. Твой... кто? Друг, да? - сказал, что она жива. Я помогу ей, скоро.
Деррик смотрит в сторону Дейзи, замечает, как поднимается и опускается ее грудь - в самом деле, жива. Нужна ли ей помощь прямо сейчас?
- Что с Дейзи? - повторяет он вопрос Вэнс, когда Пожиратель возвращается. - Если ей нужна помощь немедленно, я должен об этом знать. Я должен помочь ей.

- Нет, - Лестрейндж возвращается, сгружает перед целителем найденные упаковки со шприцами и бадьян. - Ты должен помочь Вэнс. Всем остальным займешься позже.
Целитель снова упоминает больницу, но Лестрейндж игнорирует его доводы - он не сможет в одиночку обеспечить им с Вэнс свободный вход и выход ни в маггловскую, ни в магическую больницу, а оставлять ее... Не может ситуация быть настолько серьезной. Не сейчас. У них столько планов. Столько не сделано, не закончено.
- Никаких больниц. Ты целитель. Делай, что нужно.
Мартелл хмурится, но упрямо требует палочку - ему нужно провести диагностику, удостоверится, что он сможет сделать хоть что-то сам, здесь, а не в палате Мунго.
Лестрейндж бросает его волшебную палочку к его коленям, сам садится напротив, съезжая спиной по стене, задевая плечом картину - неподвижную колдографию, бесконечная кроваво-рыжая пустыня под насыщенным синем небом.
Его собственная палочка крепко зажата в пальцах, он не спускает с целителя глаз.
- Вы в безопасности. Я не причиню вам вреда, - говорит он.

- Пока я вам нужен? - без особой драматичности спрашивает Деррик, выполняя сложный рисунок формулы диагностирующих чар над телом Эммалайн. Он не знает, что привело к нему в дом пожирателя Смерти и, пожалуй, не хочет знать. Он не хочет узнавать что-то новое об Эммалайн Вэнс. Не хочет, чтобы бредовые горькие слова Дейзи Бишоп оказались правдой. Все, чего он хочет - чтобы у него получилось соединить маггловские и магические наработки в области проникающих ранений грудной клетки. У Деррика скромные запросы - всегда были такими, и лишь один раз он в самом деле откусил кусок не по себе, когда решил, что они с Эммалайн могли бы стать кем-то большим, чем случайными людьми друг для друга.
Над телом Вэнс проявляется легкая дымка, напоминающая человека - на уровне груди в дымке темно-красные, почти бордовые очаги зловещей пульсации, и Деррик отслеживает скорость пульсации, отслеживает, как изменяется цвет и его интенсивность, а затем взмахом палочки уничтожает результат диагностики.
- Сейчас мне нужно зафиксировать ее. Я хочу остановить самые крупные кровотечения, использую бадьян - он не для внутреннего применения, возможен болевой шок, несмотря на обезболивающее. Бадьян наиболее эффективен, а это сейчас главное - она потеряла очень много крови.
Это не просто слова - очевидно, Эммалайн перемещали после ранения, и на светлом полу яркая полоса подсыхающей крови, и бог знает, сколько на руках Деррика, сколько впиталось в одежду.
- Если хотите, можете сделать это сам. Обездвижить, я имею в виду, - уточняет он, замечая непонимающий взгляд Пожирателя, будто намеренно дистанцирующегося от происходящего.

Лестрейндж качает головой, вытирает о плечо подбородок, выпачканный в крови Вэнс - он, кажется, весь в ее крови, тут вообще все в ее крови, и нервы у Лестрейнджа постепенно сдают.
- Нет, делайте это.
Он понимает слова целителя с пятое на десятое - поплыл от неожиданного поворота визита, который не должен был обернуться ничем настолько критичным.
Вспышка чар, дрожь, прошедшая по ногам Вэнс - ему вообще не нравится, что она лежит на полу, почему он не дотащил ее хотя бы на кровать? - а затем пряный запах бадьяна наполняет комнату. Запах, который у Лестрейнджа ассоциируется исключительно с неудачами.
Он неосознанно прикасается через одежду к своему шраму - Вэнс поделилась с ним медальоном, доставшимся ей от деда, а он не может даже в больницу ее отправить.
- Если ситуация будет критической, скажите мне, - просит Лестрейндж, совсем не понимая, насколько странно звучит его просьба.

- Она уже критическая, - отрезает Деррик, хотя, пожалуй, уже не так в этом уверен.
Бадьян останавливает артериальное кровотечение, затягивает самые крупные повреждения, но Деррик расходует его осторожно, не торопясь - кровь попала в плевральную полость, и он опасается промыть и закрыть рану полностью, не устранив причины гемоторакса. Наверное, и для этого есть какие-то специализированные чары, но Деррик работает на другом этаже, практически не имеет дела с магической хирургией - и поэтому в этом случае он использует свой маггловский опыт.
Поскольку Вэнс пока может дышать самостоятельно и, вроде бы, легкие не пробиты, он ограничивается двумя шприцами. Разрывая стерильные упаковки, отбрасывая в сторону иглы в пластиковых контейнерах, Деррик задирает на Вэнс пропитанный кровью свитер, сталкивает подальше больше не нужные тряпки, которыми останавливал кровь.
Не позволяя себе сосредоточиться на ране - пока с этим он сделал все, что смог - он снова вызывает диагностику, привстает, разглядывая сквозь темно-красные пятна бледное тело Эммалайн, выбирает точки для введения дренажей. То, что дымка вокруг остановленного кровотечения выглядит уже не настолько темной, как в прошлый раз, обнадеживает - но если кровь в плевральной полости свернется или отек усилится, то даже это слабое дыхание, свидетельствующее, что Эммалайн жива, будет невозможно: сдавливание легкого, смещение сердца убьют ее, несмотря на затянувшееся пулевое ранение.
Закусив шприцы, Деррик медленно прикасается к ребрам Вэнс слева, скользит правее, пока его средний и указательный палцы не замирают точно под самым крупным темным пятном на полупрозрачной схеме повреждений, оставшейся от диагностики. Он не знает, сколько еще продержит чары, поэтому хорошо бы поторопиться - но стоит дернуть палочкой, и он перестанет видеть, как реагирует пациентка на экстремальное лечение.
- Помогите мне, - дергает он головой в сторону Пожирателя, невнятно произнося свою просьбу из-за зажатых в зубах шприцов. В конце концов, это вина Пожирателя, а не Деррика, пусть сделает хоть что-то.

Лестрейндж рассматривает живую дрянь Дейзи Бишоп, все еще оглушенную, с того самого момента, как решил, что смотреть на бледный, покрытый бледно-красными разводами от окровавленного свитера и рук целителя живот Вэнс себе дороже, но мироздание требует его деятельного участия в происходящем.
- Чем? - выдавливает он сквозь зубы - кто тут, в конце концов, целитель.
Инструкции не слишком сложные - и даже, пожалуй, он готов понять, почему целитель обратился к нему.
Рассекающие у него получаются не хуже всего остального, и когда между пальцами целителя, наглядно отмечающего точку разреза, растягивается быстро наливающаяся кровью полоса, Лестрейндж пытается не спросить, какого драккла они продолжают резать - как будто Вэнс требуется еще немного кровопотери. Но сдерживается, и сдерживается, даже когда кровь принимается лениво растекаться вокруг разреза чуть правее левых ребер Эммалайн.
- Придержите ее под спину, - так же неразборчиво требует целитель, а когда Лестрейндж выполняет его просьбу, выхватывает изо рта один шприц и втыкает прямо в новый разрез - пожалуй, действуя без какого бы то ни было пиетета.
Такой радикальной хирургии Лестрейндж еще ни разу не видел - по крайней мере, он впечатлен, как впечатлен и тем, как наполняется кровью прозрачная полость шприца.

- Дренаж, - поясняет Деррик, пальпируя вокруг импровизированной дренажной трубки и следя за тем, как уменьшается темное пятно на диагностической схеме - но радоваться рано. Как он и ожидал, почти рядом второе пятно, до сих пор полускрытое первым.
Он снова принимается медленно передвигать пальцы, чтобы нащупать этот сгусток крови, следя за тем, как поднимается уровень крови в первом шприце. Если созданного отрицательного давления недостаточно, придется придумать что-то еще.
Найдя новое уплотнение, снова выбирает место рассечения, кивает Пожирателю.
- Давайте.
Второй шприц занимает свое место - на этот раз удачнее, струя крови бьет из пластикового цилиндра, мгновенно заполняя его, и Деррик прислушивается к дыханию Вэнс, надеясь услышать улучшения, а затем возвращается к первому разрезу, сбрасывая чары диагностики.
- Нужно, чтобы здесь кровь так же начала выходить, - осторожно обращается он к своему невольному компаньону. - Знаете, нужно, чтобы в плевральной полости не осталось крови - это не даст ей дышать.
Лестрейндж продолжает придерживать Вэнс под спину. Деррик находит, что он делает это с такой же осторожностью, с которой обращался бы с Вэнс и сам Мартелл.

- Я понял, - медленно говорит Лестрейндж, пристраивая Вэнс поудобнее, почти затаскивая ее к себе на колени.
Он знает, что наверняка есть что-то, что поможет - и в самом деле, простейшие очищающие чары. Невербальным Тергео он втягивает кровь из так беспокоящей целителя плевральной полости в свою волшебную палочку, пока шприц не становится снова прозрачным, а затем повторяет процедуру со вторым разрезом, стирая выплеснувшуюся вокруг кровь.
Целитель тут же выдергивает трубки, обильно обливает оба разреза бадьяном, пока от них не остается и следа. Кровостанавливающее зелье растекается по телу Вэнс, прокладывая дорожки в подсыхающей крови.
- Давайте переложим ее на кровать, - говорит целитель. - Нужно закончить с самим огнестрельным ранением.
Лестрейндж бы еще немного подержал Вэнс поблизости - его успокаивает то, что она жива, то, что он чувствует тепло и тяжесть ее тела, ее неровное слабое дыхание, смотрит в глаза, вот это вот все, - но не спорит. В самом деле, нужно закончить.
Перешагивая через ноги Бишоп, он устраивает Вэнс на кровати, без необходимости касается ее руки.
- Вэнс, мы почти все сделали, - ему нужно ее одобрение даже сильнее, чем всегда казалось. - Ты сама закончишь со своими тетрадями. Хочешь еще болеутоляющего? Или анестезирующие чары?
У целителя только одна волшебная палочка, и он не мог бы одновременно кастовать несколько заклинаний - и Лестрейндж, который пока не видел для себя необходимости в том, чтобы углубляться еще и в колдомедицину, считает, что кое-что ему все же нужно освоить, раз уж от Грегорович пользы не много.

Он справился не отлично - Лестрейндж знает это. Недооценил, непредусмотрел, ошибся - пожалуй, куда уж хуже.
Он распланировал все с утра и все пошло совсем не так, намного хуже, намного непредсказумее, а если Рабастан Лестрейндж и питает к чему-то ненависть, то к непредсказуемости.
И очень не любит, когда его планы оказываются сорванными - хоть в шестнадцать, хоть в двадцать, хоть в тридцать шесть.
Вэнс отпускает его руку, как будто хочет дать понять, что с ней все будет в порядке.
Может, и так. Хорошо бы, если бы так.
- Палочку, - требует он у целителя и, получив деревяшку, присоединяется к расспросам Эммалайн. - Как скоро ей можно будет встать? Насколько опасно аппарировать прямо сейчас?
- Исключено! - Мартелл не сомневается ни секунды. - Большая кровопотеря, шок для всего организма, возможная передозировка зельями и смешение нескольких методик в лечении... Эммалайн, я дал бы тебе неделю на полное восстановление и не меньше суток - до частичного. Пришлось действовать быстро, да еще практически в полевых условиях, а это всегда дополнительные риски. Тебе как минимум сутки нужно находиться под наблюдением и без перемещений, и ты сказала бы то же самое на моем месте.
Голос целителя меняется, когда о обращается к Вэнс - он смотрит на нее с искренней заботой, даже теплотой, явно не придавая значения ситуации.
Лестрейнджу это не по душе.
Ему не по душе и это место посреди маггловского города, где они с Вэнс натолкнулись на сумасшедшую Бишоп и, несмотря на предварительные планы, поход в архив Мунго явно откладывается на неопределенный срок. При этом Лестрейндж с очевидностью понимает, что уйти прямо сейчас, оставив и Мартелла, и Бишоп в покое - это значит распрощаться полностью с подготовленным планом проникновения в больничный архив. Обливиэйт стал бы неплохим выходом из ситуации, но, находясь в залитой кровью комнате, где еще, если принюхаться, пробивается запах пороха, а вокруг разбросаны следы экстренной медицинской помощи, целитель неминуемо заподозрит неладное, и тогда Забвение окажется лишь дурацкой заплаткой, только привлекающей внимание к тому, что что-то случилось.
- Вэнс, - перебивает Лестрейндж Мартелла, привычно относясь к нему как к существу второго сорта, едва острая необходимость в его профессиональных умениях отпала, - план нуждается в корректировке.
Причем в существенной - помимо Мартелла, у них на руках еще и Бишоп, и если она связана с целителем, ее внезапное исчезновение или, напротив, появившийся труп только определят интерес к нему, а в том, что они связаны, сомневаться не приходится - она явно чувствует себя как дома здесь.
Чувствовала.
- У вас в доме поставлены звукоизолирующие чары? - вспоминает Лестрейндж о том, что беспокоило его с самой выходки Бишоп, но отошло на второй план.
Мартелл хмурится, но вскоре понимает, о чем его спрашивают:
- Чар никаких нет, но звукоизоляция неплохая. Соседи по выходных редко бывают дома, и, раз в дверь еще не стучатся констебли, наверное, все в порядке...
Лестрейндж какое-то время тратит на перевод  - коммуникация изрядно затруднена - но все же кивает: хорошо. Значит, какое-то время это место еще может им послужить, несмотря на его антипатию.
- Вэнс, - он собирается с мыслями, - я могу изменить его воспоминания. Не сильно, но могу.
- Мои воспоминания? - тупо переспрашивает Мартелл, поднимая голову - и, кажется, в самом деле выглядит раздраженным.
- О том, как он пришел сюда и застал тебя уже так, оказал необходимую помощь - а ты рассказала ему, как Бишоп выстрелила в тебя и убежала. Материала достаточно для правдоподобности, а нестыковки он объяснит себе шоком, - заканчивает Лестрейндж, игнорируя вопрос Мартелла и лишь в последний момент позволяя себе толику язвительности.
- Нет. Вы говорите о моей памяти. Я отказываюсь, - целитель выпрямляется, смотрит на Лестрейнджа возмущенно, как будто его мнение в самом деле может на что-то повлиять - или его отказ.

[nick]Daisy Bishop[/nick][status]Безумная сталкерша[/status][icon]http://sh.uploads.ru/ZaEAr.jpg[/icon][sign]Каждая рэйвенкловка безумна по своему.[/sign][info]<b>Дейзи Бишоп, 36 ^y.o.</a></b><br><i>Рэйвенкло</i>[/info]
Дейзи медленно фокусирует взгляд, когда снова может пошевелиться. Она смотрит на наклоняющегося к ней Рабастана, потом - на его руку, протянутую к ней. Где-то на дне сознания тяжело ворочается мысль о том, что это он - он ударил ее Петрификусом, он причинил ей боль, чтобы защитить Вэнс. Он не хотел ее слушать, не хотел понять, о чем она ему говорила...
Но эта мысль исчезает, как облачко сигаретного дыма - раз и все. Единственной реальностью, существующей для Дейзи, становится протянутая к ней рука.
Рука Рабастана Лестренйджа.
Дейзи хватается за эту руку, как утопающая, обеими руками, и встает, не чувствуя затекших ног. Бедро, которым она ударилась об пол, побаливает, но Дейзи чувствует тепло ладони Рабастана, и это чувство куда сильнее любой боли, любого страха.
Значит, он все-таки понял. Услышал ее.
Уже на кухне она робко опускается на стул, следя за ним, экономным в движениях, как и прежде, взглядом, полным любви - или одержимости. Или и того, и другого.
Облизывает губы, и язык, кажущийся странно неповоротливым, сухой, будто кусок ткани.
И все же Дейзи хочет выглядеть привлекательно. Сексуально.
Она приглаживает волосы, садится прямее, поправляет разошедшиеся полы платья, расстегнутого сверху донизу. Закидывает ногу на ногу не без кокетства, вытирает поданным полотенцем щеку.
Судя по ощущениям, будет синяк - должно быть, ударилась об кровать, когда падала.
- Купила, - отвечает Дейзи, и тут же, будто спохватываясь - Рабастану могут больше нравится развернутые ответы - снова начинает говорить. - Купила на улице, где-то в Лаймхаусе, когда искала тебя...
Она умолкает, смешавшись - приятно ли Рабастану слышать, в каких трущобах она рыскала, разыскивая его?
- Нет, нет, - спешит исправить оплошность Дейзи, глядя в лицо Лестрейнджу, - я не думала, что встречу тебя там, среди этих китайских и вьетнамских кварталов, просто...
И снова пауза - Дейзи запуталась и сама. Что она там делала? Почему бродила по Ист-Энду? Искала кого-то, кто может сказать ей, где Рабастан, да. Искала кого-то из тех, кто сбежал вместе с ним. Искала кого-то, кто знает, где Эммалай Вэнс - и купила револьвер, отдав почти всю наличность и серьги, что забрала из поездки домой...
Между бровями Дейзи появляется морщина, она смаргивает, отводит взгляд, но появившиеся сомнения в ее действиях тут же снова исчезают как по мановению волшебной палочки.
- У Деррика нет оружия, - доверительно сообщает она Рабастану, складывая руки на круглом колене и не прикрывая его подолом платья - у нее до сих пор красивые ноги, она это знает, и готова отдать все лучшее Рабастану, как и двадцать лет назад. - Он даже не знал, что я купила револьвер. А я... Я так и думала, что мне потребуется оружие. Палочка плохо меня слушается, Деррик говорит, это пройдет, но пока... Рабастан, - прерывает Дейзи саму себя, сияющими глазами глядя на Лестрейнджа, - я могу пойти с тобой? Ты не пожалеешь, обещаю. Когда Эммалайн умрет, я буду делать для тебя все, что делает она. Я сделаю все, что ты захочешь, ты же знаешь. Как ты захочешь, что ты захочешь. Нам снова будет хорошо вместе - только нам вдвоем.